Что еще за Годзилла там нарисовалась? Я повернулась и увидела скалку, возомнившую себя палицей. Раскачиваясь в воздухе, она бешеными зигзагами неслась ко мне. Голова в испуге вжалась в плечи, но рука сработала безотказно. Я удивленно моргнула, глядя на слабо трепыхающуюся в крепко сжатом кулаке скалку. Перстенек Ива подмигнул мне рубиновым глазком.
— Как ты это сделала? — поразилась повариха, вылезая из-под стола.
— Похоже, сработал инстинкт самосохранения, — протянула я, поправляя кольцо на пальце. Кажется, в его охранных свойствах я не ошиблась.
— Наверное, этот ин… инстинхт — очень сильный оберег! — с уважением выговорила Устинья. — У какой ворожейки брала? Мне бы такой тоже пригодился.
— Он мне по наследству перешел, — сочинила я. — А кто его создал, не знаю.
— Жаль, — протянула она, потирая фингал. — Уж я бы за такой денег не пожалела.
Оставив женщину вести борьбу со скалками и сковород, ками, я продолжила поиски кота. Обход терема ничего не дал. Чего и следовало ожидать: вряд ли проказник предается любовным ухаживаниям в доме! Уж скорее его надо искать под забором или у сарая. Я выбежала на крыльцо и замерла. Двор был полон народу, ступени терема были уставлены кринками, мешочками и туесками.
В терем стекались люди. На загорелых лицах пахарей и их жен лихорадочным блеском горели глаза. Такие лица я видела у поклонниц на концерте «Иванушек», у футбольных фанатов перед началом матча на чемпионате мира, у бабулек, покидающих ежедневную вахту у подъезда ради просмотра очередной серии «Бедной Насти». Селяне входили во двор, приближались к крыльцу, оставляли на ступенях свои подношения: кувшины, полные молока, корзинки с овощами, грибами и ягодами, тряпичные мешочки, видимо, с крупой. Оживленно переговариваясь, они уверенно огибали терем и скрывались на заднем дворе.
— Груша! — спросила я у нянечки, выбежавшей из дома. — Что тут происходит?
— Так вечерняя забава скоро, — не выказала ни малейшего удивления та, — народ собирается.
— И часто такие забавы случаются?
— Да почти каждый день. Народ это дело любит, за уши не оттянешь, — охотно поведала няня. — Да я бы и сама не отказалась, но сегодня моя очередь за детишками присматривать. У нас с Дусей уговор, — пояснила она. — Один день она на забаву ходит, а я в это время за Лушей и Павлушей гляжу, а на следующий день наоборот. А по возвращении рассказываем, что на этот раз интересного было. Только мне все время не везет. — На бесхитростном лице Груши отразилось искреннее сожаление.
Только мне все время не везет. — На бесхитростном лице Груши отразилось искреннее сожаление. — Как Дуся идет, так непременно мордобой да ругань, а как я — так тишь да гладь и рассказать не о чем!
— Груша! — окликнул няню раскатистый голос хозяйки.
— Ох, иду-иду! — спохватилась деваха и умчалась по делам.
Забава, выйдя на крыльцо, с довольным видом оглядела подношения селян, глянула на меня сверху вниз и улыбнулась:
— Что, Аня, собрался народ?
— Собрался, — продолжая пребывать в недоумении, кивнула я.
— Тогда идем, не будем заставлять ждать. — Она спустилась с крыльца. — Настала пора для блюдца. Слышала о нем?
Я мотнула головой.
— Странно. — Чародейка разочарованно наклонила голову. — На него и с соседних деревень народ собирается. Хотя из твоего Голодранкино вроде пока никто не появлялся.
Во все времена, будь то Древний Рим, современная Москва или сказочное Лукоморье, народ жаждал хлеба и зрелищ. В роли хлеба мог выступать и традиционный каравай, и запеченный кабанчик, и многоярусный торт, и километровый блин, изготовленный специально для Книги рекордов Гиннесса. В роли зрелища наших предков вполне устраивали гладиаторские и богатырские бои, современники предпочитают различные реалити-шоу и футбольные чемпионаты.
При виде Забавы, входящей во двор, народ, рассевшийся на бревнах, заметно оживился. Кто-то затопал, кто-то заулюлюкал, кто-то заливисто хохотнул. А Забава хлопнула в ладоши, и на белой глади гигантского блюда, как на экране телевизора, ожил корабль с парусами, покачивающийся на якоре у берега моря. Изображение покачнулось, фыркнуло, Чихнуло и показало девочку лет двенадцати. Она смотрела в блюдце, наклонившись, как над колодцем, и словно чего-то ждала, давая возможность себя разглядеть. Лицо усеяно веснушками, глаза голубые, хоть и лукавые, как у бесенка, брови белесые, волосы платком повязаны.
Забава опустилась на бочку у сарая и звонко выкрикнула:
— Мы тебя слушаем, Агаша!
Агаша обрадованно кивнула, отчего тоненькая русая косица упала через плечо и теперь, наматывая круги, маятником болталась в самом центре блюдца, и затараторила:
— Последние новости из самого центра Златограда. в полдень в порт Златограда прибыл корабль из Бухляндии. Встретить заморских купцов выбежал весь город. Народу было — не протолкнуться!
— Ты по существу давай! — выкрикнул какой-то мужик. — Бока кому-нибудь набили?
Девочка смущенно вспыхнула и поспешила возразить:
— Встреча купцов прошла в спокойной, дружелюбной обстановке! Никто не пострадал.
— Как, совсем никто? — разочарованно вздохнула какая-то баба в первом ряду.
Агаша быстро поправилась: