Я, побледнев, глянула на Ива:
— Тебе еще повезло, что Агриппина не разглядела в тебе мага. А то бы и тебя в светочи приспособили.
На лице рыцаря заиграли желваки.
— Интересно, — протянула Василиса, — где она была раньше? Ведь о ней никто никогда не слышал. Да и Чернослав не упоминал о своем родстве с ней. На сватовстве он говорил, что его мать умерла при родах.
— Наверное, затаилась после неудачной попытки сделать светоч из Бабы-яги, — предположила я, вспомнив слова кота. — Знала, что Яга ей этого с рук не спустит. А когда сынок принялся внедрять свой план в жизнь, осмелела и явилась в царские палаты. Очень удобно: вся царская семья на виду, Агриппина вертела царем, как хотела. И Бабы-яги можно не опасаться — где старушкина избушка и где Златоград!
Не сговариваясь, мы молча повернулись к тому разрушенному углу терема, под которым нашли тело Агриппины. Иву повезло — его накрыло бревнами, как куполом. Агриппине, которая была совсем рядом, дубовой балкой перебило грудную клетку. Чернослав погиб в огне, а я уцелела чудом — спасибо волшебному яблоку удачи. Но радоваться победе было рано. Соловей-разбойник и маги, поддержавшие Чернослава, на свободе.
Василиса задумалась о том же.
— И много еще у Чернослава помощников было? — спросила она.
— Около десяти, — ответил Коля.
— А не было ли среди них ведьмы, одержимой идеей вечной молодости? — вмешалась я.
— Была одна! Он к ней в деревню Мухоедово ездил!
— В Муходоево, — поправила я.
— Ты ее знаешь? — удивился Коля.
— Еще как. И что, ведьма ему помогла?
— До власти ей не было никакого дела, а вот насолить Бабе-яге она согласилась с радостью. Сказала, что у нее есть на примете влюбленный дурень, который все ее слова воспримет на веру.
Сказала, что у нее есть на примете влюбленный дурень, который все ее слова воспримет на веру.
Так вот какие поручения давала ведьма Кузьме! Наверное, просила его предостеречь крестьян от козней Яги, и паренек с самыми лучшими намерениями распространял слухи по родной деревне и по соседним. Но Кузе того показалось мало, раз он и к самой Яге решил наведаться и на бой ее вызвать.
— Что ж, — Василиса строго сдвинула брови, — придется к ним наведаться в ближайшие дни. Чтобы впредь неповадно было!
— Я с тобой, — встрепенулся Коля.
— Да что ты, Кощеюшка, — смущенно заалела Василиса, — у тебя своих дел невпроворот. Ты уж прости меня, — она затеребила косу, — что я на тебя напраслину навела. Я ведь не знала, какой ты, настоящий Кощей.
— Кто? — Я чуть с бревнышка не навернулась — хорошо, Ив удержал, и во все глаза уставилась на Колю.
— Да Кощей я, Кощей! — засмущавшись, сознался Коля.
— Такое чувство, что это не меня, а тебя хорошенько бревном приложило, — крякнула я и пристыдила парня: — Не надо тут заливать! Колобок видел настоящего Кощея и рассказывал, что он старый, худой и лысый!
— Так это, наверное, он моего дядьку Феофана видел, — догадался Коля. — Он меня воспитал с младых ногтей.
Я в недоумении потрясла головой.
— Так это ты был тот царевич, который в замок Кощея тем вечером въехал?
— Не знаю, про какой вечер ты говоришь, но, когда я с прогулки домой возвращаюсь, дядька меня завсегда во дворе встречает.
— Как же так повелось, что за Кощея твоего дядьку принимают?
— Долгая история, — замялся Коля, бросая взгляды на Василису.
— Только не говори, что вы с дядькой коварством убили настоящего Кощея и завладели его роскошными апартаментами с видом на лес.
— Чем? — На лице Коли отразился живейший интерес.
— Замком!
— А, — успокоился он. — Нет, замок мой, от родителей достался.
— Что ж у тебя за родители были, что средь русского царства заморские каменные палаты отгрохали? — удивился Варфоломей.
— Почему были? — с недовольством поправил Коля. — Они и сейчас есть, живы-здоровы.
Вот дела!
— Почему ж их никто не видел? — удивилась я.
— А кому их видеть? Живем мы в стороне от людей. А матушка с папенькой за ворота почти не выходят. Так и не смогли привыкнуть к здешнему царству, а у нас дома все, как их сердцу мило, обустроено.
— Что ж они домой не воротятся? — посетовал Варфоломей.
— Что ты, — замахал руками Коля. — Никак нельзя. Мама с папой потому сбежали, что их семьи в древней вражде и им запрещали даже смотреть в сторону друг друга. Вражда та уже сколько столетий длится и вряд ли за это время угасла… А что ты на меня так смотришь? — покосился на меня Коля.
Спохватившись, я вернула челюсть на место. Не каждый день в Лукоморье встретишь живущих и здравствующих Ромео и Джульетту и сына их, Кощея.
— Очень трогательная история, — пробормотала я и напомнила: — Так ты про дядюшку рассказывал.
— А, — смутился Коля, — да что там рассказывать. Как-то я поехал на охоту, вижу — Горыныч над землей летит, девицу в когтях несет. Проследил за ним до самых гор, полез спасать. Змей девицу просто так не отдал, само собой. Драка знатная получилась. — Глаза Коли мечтательно затуманились. — Горыныч огнем плюется, я его водой поливаю. Моя стихия-то — вода.
Я громко хмыкнула, вспомнив, как в сказке плененный Кощей обрел силу, выпив ведро воды, поднесенное Иваном-царевичем.
— Что? — уставился на меня Коля.