Вскоре при помощи Лешего я собрала все необходимое для отвара, и мы двинулись в обратный путь. Но и тут не обошлось без заминки: на этот раз нас остановила юркая сорока, спикировавшая на плечо Лешего и что-то бойко затрещавшая. Леший притормозил и с улыбкой склонил голову, вслушиваясь, после чего пересадил птицу на ладонь, что-то благодарно шепнул ей и выпустил ввысь. Черно-белый комочек затерялся в кронах деревьев, а Леший с улыбкой посмотрел на меня:
— Хорошие новости. Твой суженый миновал деревню и разжился добрым конем. Сейчас он уже на полпути к Златограду, завтра будет на месте. А там, надеюсь, и Василиса сыщется.
Леший заметно повеселел, и даже шаг его сделался тверже и быстрее. Зловещий дуб мы обошли какой-то окольной дорожкой и выбрались на уже знакомую мне прямую тропинку до избушки Бабы-яги. Я от души поблагодарила Лешего и решила больше не злоупотреблять его гостеприимством, сказав, что дойду сама. Он не стал возражать и быстро исчез между деревьями, видно, лесного хозяина ждали неотложные дела.
Оставшись одна, я с радостью отметила, что лес больше не кажется пугающим и угрожающим, и бодро зашагала по тропинке. Заметив знакомый ориентир, я свернула на вчерашнюю грибную полянку и лишний раз убедилась в своем топографическом кретинизме. Вот ведь готова была поклясться, что две рябинки у края поляны те самые, а поляна совсем не та. Вчерашняя была полна красивых рыжих лисичек и крупных волнушек, которые были окружены зеленым ковром травы. А на этой и трава вся пожухлая и помятая, словно на ней стадо кабанов резвилось, и из грибов — одни мухоморы, да и тех пять штук. Даже похлебку врагу не сваришь. Я вернулась на знакомую тропинку, и вскоре впереди замаячила избушка, почти успевшая стать мне родной. Я ускорила шаг. Несмотря на то что лес уже не казался таким зловещим, как в начале пути, задерживаться здесь не хотелось.
Кот ждал меня на крыльце.
— Явилась не запылилась! — для острастки проворчал он, бросив одобрительный взгляд на содержимое корзинки, которую я ему предъявила. — Что так долго? Еще выварить толком надо, а время уже к полудню. Того и гляди, Илюшка заявится.
— Избушка же ему сказала, чтобы к вечеру приходил, — возразила я.
— А если ему невтерпеж?
— Ничего, обождет, — отмахнулась я.
— Чай, не помрет до вечера, — зашлась мелким смехом избушка.
Но медлить я не стала, быстро взбежала по ходившим ходуном ступенькам и прошла в горницу.
Но медлить я не стала, быстро взбежала по ходившим ходуном ступенькам и прошла в горницу. Кот подсказал, где стоит кадушка с водой из русалочьего озера. Видимо, отвар пользовался дикой популярностью среди местного богатырского населения, потому что кадушка была пуста на три четверти.
— Ничего, хватит, — обнадежил меня кот, когда я поделилась с ним своими опасениями. — В самый раз на одну порцию. Теперь достань горшок из-за печи, — распорядился он, придирчиво перебирая добытые мной желуди и кору. — Так, теперь ступку возьми вон в том уголке.
— Это еще зачем?
— Корешки сперва в порошок растереть надобно и только потом в отвар добавить, — научил Варфоломей.
Через полчаса все компоненты были брошены в горшок, а сам горшок отправился в печь.
— Вот и ладненько, — повеселел кот. — Будет Илюхе отварчик. А пока Ягу из тебя делать будем.
Я огляделась в поисках пакета с маскарадными прибамбасами.
— Мне, значит, не доверяешь? — смертельно оскорбился Варфоломей, когда я вывалила на стол парик-мочало, челюсть-экскаватор и перчатку-лапу.
Памятуя о волчьей челюсти, которую он сосватал Василисе, я поспешно засунула в рот гигиенически чистую челюсть, переданную мне магистрами, и, извиняясь, проклацала:
— Прош-ти, Варфи-шек, но та-ко-ва воля на-щаль-штва.
Кот трагически вздохнул и не преминул заметить:
— Волчья-то пасть понадежней будет. Она Василису так изуродо… — Он осекся и воровато отвел глаза.
— Хо-шешь шка-зать, што шей-шас я ижуро-дова-на не беж-надежно? — засмеялась я и чуть не подавилась челюстью. Тут уж мне стало не до смеха, и я вынула челюсть и с задумчивостью повертела ее в руках. — Хочешь сказать, на меня Илюша может клюнуть?
— Ты, главное, его предупреди, чтобы отвар сразу не пил. А то мало ли что приключится! — съязвил кот, сверкнув глазами.
— Не на-до мне таких при-клю-щений, — перепугалась я, поспешно вставляя челюсть обратно. — Пушть у него ш други-ми приклюща-ется.
— Может, все-таки послушаешь мудрого кота? — с надеждой мяукнул Варфоломей. — Может, все-таки старая проверенная волчья пасть?
Я с решимостью замотала головой и выпучила глаза: челюсть у меня во рту перевернулась и встала поперек горла, перекрыв дыхание.
— Что? — перепугался кот, глядя на мои вытаращенные глаза.
«Умру во цвете лет позорной смертью, задохнувшись бутафорской челюстью», — заметались в голове мысли. И так мне стало себя жалко, что я судорожно сглотнула подступившие к горлу рыдания и тем самым вытолкнула челюсть. Описав дугу, та плюхнулась на середину горницы, по инерции пролетела через весь пол и исчезла под лавкой. Откашлявшись, я в раздумьях покосилась на лавку.
— Забудь, — затараторил кот. — Вишь, с ними одни неприятности. Вот пасть волчья, проверенная…