— А что такое — Оникс? — спросил Сережа.
— Такой полосатый камушек из халцедонов. Сардоникс — с бурыми и белыми полосками, арабский оникс — с черными и белыми, карнеолоникс — с красными и белыми. Оникс — вдохновитель. Маленький, неугомонный, шустрый вдохновитель, вроде полосатого котенка. И он всегда в хорошем настроении. Ты видел, чтобы Майка когда-либо дулась больше пяти минут?
— Не видел, — Сережа старался по отношению к бывшей жене быть честным, насколько это вообще возможно.
— Оникс постоянно делится своими идеями и даже объясняет, как их воплотить, но у него самого на это вечно не хватает времени, — продолжала Данка. — Так сказано про Оникс — и разве это не вылитая Майка? Его раньше называли «камнем вождей» — наверно, за то, что он — генератор удачных идей. Жалко только, что Майка с тобой так промахнулась. Именно тебя ей и не удалось ни на что вдохновить.
— А она что — вообще ко мне не выйдет? — поинтересовался Сережа.
— По-моему, она даже не знает, что ты в Вайю… — неуверенно отвечала Данка.
Именно тебя ей и не удалось ни на что вдохновить.
— А она что — вообще ко мне не выйдет? — поинтересовался Сережа.
— По-моему, она даже не знает, что ты в Вайю… — неуверенно отвечала Данка. — Знаешь, у нее теперь столько хлопот… Я имею в виду — приятных хлопот…
— Так, — сказал Сережа, стараясь не показать обиды. — Ладно. Вернемся к нашей шкатулке. Меня выпустят в этот самый проявленный мир, я возьму ее, вынесу из виллы — что дальше? Я должен буду ее кому-то передать? Куда-то отвезти?
— Сейчас как раз там, наверху, совещаются, где взять хранителя для шкатулки. Но главное — спасти ее. Если она останется на вилле — рано или поздно явится заказчик. А для кого ее украли у Наследника, даже подумать страшно.
— Сердолик, пора! — донесся голос Монбара, и Сережа вдруг вспомнил, что четверть часа назад, спасая Данку от брака с пиратом, сделал ей роковое предложение.
Он поднялся, едва не упираясь головой в красновато-оранжевый сферический потолок Сердолика, где только Данка и могла выглядеть человеком, а не клубком когтистых щупальцев. Положительно, его самопожертвование имело смысл — нельзя же оставлять глупую увлеченную женщину в каменном чулане площадью не более восьми квадратных метров, а иначе ее отсюда не извлечь.
— Скорее возвращайся, — сказала на прощанье Данка.
Она так и осталась сидеть на полу, расчесывая пальцами длинные рыжие кудри, и Сережа подумал, что очень скоро она затоскует о щетке для волос, зеркале и прочих милых излишествах.
Под ударом его ладоней купол разошелся — и атлет вылетел на знакомый морской берег.
Данка же взмыла в сказочно синее небо.
Сережу ждал Монбар.
— Сейчас там, в проявленном мире, уже вечер, — сообщил он. — И шкатулка — не в той комнате, где ты ее оставил, а совсем в другой. Топаз выглядывал, он ловкий, исхитрился.
— Что ж вы сами не можете ее отнести куда следует? — буркнул Сережа. — Раз уж вы такие ловкие?
— А потому и не можем, что наше время только тут длится, сударь мой, а там оно истекло. Выбраться ненадолго, отойти на пару шажков от входа в Вайю не возбраняется. Но ведь нас питает энергия времени Вайю, а не проявленного мира. Как ты полагаешь, почему все мы — такие, какими много лет назад сюда попали? Клянусь рогатым дьяволом, ты даже об этом не задумался!
— Задумался! Когда о Наследнике вспомнил! — Сережа в язвительности не уступил бы любому флибустьеру. — Он же к вам попал пьяный в сосиску! Значит, таким навсегда и останется!
— Во блин!… — осознав непоправимое, воскликнул Монбар.
Сережа покосился на него. Уж чем-чем мог бы он, профессиональный атлет, обогатить Вайю — современными методиками тренировок, к примеру, — но чтобы дурацким словечком?
— Ну, тут пусть Алмаз решает, — флибустьер был настолько озадачен этим сообщением, что даже забарабанил пальцами по рукояти своего пиратского тесака. — Ну, сударь мой, воистину — недоразумение…
— Мне-то что делать? — спросил Сережа. — Между прочим, раз теперь — вечер, то неплохо бы знать, где мои боевые соратники. Я их оставил днем: Лилиану — возле плода покаяния, Маркиза-Убоище — в будке у ворот, а отца Амвросия — вообще неизвестно где.
И по нему, насколько я мог понять, стреляли.
— Стреляли, — неохотно согласился Монбар. — Но когда тебя от греха подальше забрали в Вайю, одновременно Алмаз поручил присмотреть за положением дел Гранату. А это — предводитель четвертого отряда, хранитель будущего. Гранат наверняка что-то изменил. Хотя расхлебывать это нам еще только предстоит. Мы не имеем права пользоваться энергиями эпохи Маздезишн, нас к ним не допускают, и мы сами никого не допускаем. Вот если бы не Яшма… Она — во втором ярусе пирамиды Вайю, но через Оникс связана с Хризолитом, а он — в четвертом отряде! Оникс-то одновременно и в золотом городе Артезишн, и в золотом городе Маздезишн! А Яшма таким образом может получить доступ к энергиям будущего, и если опытный маг через нее проникнет в Вайю… Вот дьявол! Совсем забыл!
Флибустьер вынул из огромного кармана, отделанного по краю петлями из потрепанного галуна, нечто, совершенно пропавшее в его ладони.
— Возьми и сунь за пояс, сударь мой. Эта штука плюется энергией. Причем энергией грубой — какая только и годится для низменных физических сущностей в проявленном мире. Очень скоро она тебе понадобится.