Его в комнате не было.
— Сереженька! — в ужасе заголосила она.
— Да не вопи ты… — сказал, появляясь из соседней комнаты, Сережа. — Этот алкоголик ничего не говорил — может, в квартире другой выход есть?
— А зачем тебе другой выход?
— Данка пропала. Конечно, у него тут такой бардак, что и слон пропадет…
— Данка? — Майка, забыв, что перед ней — двое помирающих, вскочила на ноги. — Дан-ка! Дан-ка-а-а!!!
— Говорят тебе, не вопи… Не в сумке же они ее вынесли…
Сережа был крайне озадачен.
— Сумки же здоровущие!
— Данка весит по меньшей мере шестьдесят шесть кило. Ручки оборвутся. И ты представь, каково тащить в одной руке — двадцать, а в другой — шестьдесят шесть. Мы бы заметили такой перекос. Она где-то здесь.
— Они ее убили… Она защищалась — и они ее убили!…
— Данка хорошо стреляет. Хоть одного она бы да уложила.
— Из пневматики?
— Даже из пневматики.
— Блин… — прошептала Майка. — Давай вызовем милицию. И скорую помощь. Я боюсь — они какие-то не такие… Дан-ка-а-а!…
И на этот вопль никто не отозвался.
— Погоди, я сам посмотрю, — и Сережа направился в самую дальнюю комнату, где скрылась в панике Данка.
Это была не спальня — это была берлога.
Сережа исправно заглянул во все углы, не поленился — встал на четвереньки и потыкал снятой со стены художественной корягой под кровать. Данки не было. Был почему-то легкий запах озона…
Тогда Сережа встал и оглядел берлогу более внимательно.
Стен не было видно под коврами и пустыми полками. Пустыми полками?… Сережа изучил их — судя по длинным полоскам пыли, на них стояли какие-то узкие штуковины. И исчезли. Значит, воры, по недоумию приведенные Убоищем, и сюда забрались.
Но не унесли же они в своих сумках и Данку!
Данка, конечно, тоже сокровище, но не до такой степени, чтобы ее в сумке таскать…
Что-то произошло в этой захламленной квартире — но что? Что могло оставить запах озона? Не пневматический же пистолет, заряжаемый баллончиком со сжатым воздухом. Или углекислым газом?
Данку могли выбросить в окошко — но окошко спальни, обследованное Сережей, если и открывалось, то много лет назад.
Сережа пошел по квартире целенаправленно. Он искал двери.
Судя по географии, алкоголик жил в аппендиксе большой дореволюционной квартиры, поделенной на две, если не на три обычных, советских. Жильцы таких квартир, как правило, заставляют ненужные двери шкафами — и Сережа, напрочь забыв, что сюда еще должна прибыть милиция, старательно отодвинул все три имевших место в комнатах и в длинном коридоре шкафа.
И он нашел три двери — и с опозданием понял, что человек, ушедший в одну из них, никак не может задвинуть за собой еще и шкаф…
— Что мы имеем? — спросил он себя.
И он нашел три двери — и с опозданием понял, что человек, ушедший в одну из них, никак не может задвинуть за собой еще и шкаф…
— Что мы имеем? — спросил он себя. — Мы имеем четвертый этаж, герметически запаянные окна, одну нормально функционирующую дверь наружу
и отсутствие женщины, главные приметы которой — скверный характер и пневматический пистолет. Эта женщина не хотела выходить из спальни, пока вон тот субъект, именуемый Убоище, находится хоть в алкогольном, но сознании. Значит, она там сидела, пока воры не усыпили хозяина с Маркизом-Убоищем неизвестным, но эффективным способом. Затем воры, сгребая сокровища Наследника в сумки, сунулись в спальню — и что получилось? Они без лишнего шума, без единого выстрела, покинули ограбленную квартиру в полном спокойствии, в полном составе и с добычей. Оставив запах озона…
И он произнес слово, которого всегда тщательно избегал:
— Блин…
Вот и кончился реализм, будь он неладен! Согласитесь, атлет в дырявой простыне — явление хоть и не будничное, но и не запредельное. И женщина, которая своему слову хозяйка, хоть и редко, но встречается. А вот бесследное исчезновение человека из замкнутого пространства уже попахивает фантастикой. Да что фантастикой — мистикой!
Фантастика — это когда инопланетяне, тарелочки, зеленые человечки. И нужно быть вовсе дремучим человеком, чтобы в месте приземления тарелочки не замерить радиационный фон. Есть изменения — значит, что-то произошло. Нет — перед нами классический пример свидетельской шизофрении.
Сережа вовремя вспомнил, что неразумная Майка все-таки таскала с собой счетчик Гейгера на предмет радиоактивности сердолика. Ему было неловко за себя — атлеты не должны верить во всякую чепуху. Но он вышел из спальни, взял у Майки счетчик и обошел с ним помещение.
Какая-то слабая реакция была в углу спальни, возле распахнутой и пустой застекленной витрины. То ли была, то ли почудилась. Счетчику, который провел молодость в кабинете гражданской обороны, тоже чересчур доверять нельзя.
Так вот, скажу по секрету — это началась мистика.
Глава третья, несуразная
Сережа был убежденным реалистом.
Майка же увлекалась всякими бреднями. Как-то, обнаруженная в кафе с молодым человеком, моложе ее лет на восемь по крайней мере, она совершенно серьезно сказала Сереже, что это ее кармический муж. Они, видите ли, через пять минут стремительного знакомства разговорились о карме, сверили кое-какие события своей жизни, поделились судьбоносными снами — и все про себя поняли! Сережа, который тогда еще был законным мужем, так посмотрел на мужа кармического, что тот исчез навеки.