И заглядывал, мерзавец, при этом Лилиане в глаза, явственно давая ей понять, какая она роскошная и победительная женщина.
Шуршание шелкового облачения проплыло мимо Сережи к двери.
— Куда?… — он обернулся, шагнул и в последнюю минуту загородил дверь от бывшего энергетика.
— Пусти, Серый… — прошипел тот. — Я с этой ведьмой в одном помещении не останусь!…
И прошипел достаточно громко, чтобы ведьма услышала.
Возможно, она бы что-то этакое ответила. И припечатала бы красавца-батюшку крепко и сочно. Сережа и Маркиз-Убоище одновременно, уловив в ведьминых глазах нехороший огонек, кинулись между ней и отцом Амвросием, чтобы принять удар на себя.
Но тут раздался дикий и долгий рев.
Возможно, так ревел какой-нибудь диплодок в доисторическом лесу, когда ему в глотку впивался саблезубый тигр. Или же так голосил тиранозавр в момент наивысшего блаженства от слияния с тиранозаврихой. Человек исторгнуть эти звуки не мог — не то у него устройство глотки.
Вслед за воплем раздался страшный грохот.
— Господи Иисусе! — воскликнул отец Амвросий, крестясь, и одновременно Маркиз-Убоище брякнул нечто уж вовсе непотребное.
Лилиана же кинулась прочь из тренерской.
— Стойте! — крикнул Сережа. — Ничего страшного! Это Вася!
Но Лилиана уже выскочила в зал.
— Будь он неладен! — пожаловался Сережа филармоническому артисту и бывшему энергетику. — Сто раз ему говорил! Нет — орет, как резаный!
— Да кто орет-то? — возмутился отец Амвросий. — К тебе жильцы еще милицию не вызывали?
— Да Вася же… Он у нас суперкачок. Знаешь, как он однажды выразился?
И, пользуясь отсутствием Лилианы, Сережа процитировал:
— «Ничего что у меня почки больные, печенка сдохла и не стоит — зато я большой!»
— Господи, прости дурака, ибо не ведает, что творит, — горестно, но совершенно неканонически отвечал красавец-батюшка.
— Он, когда жмет больше двухсот, всегда орет, — продолжал Сережа. — Когда жим лежа — еще полбеды, у него хоть ребята штангу принимают. А когда жим вверх — он ее об пол бросает. Однажды с грифа замки соскочили, блины разбежались, хорошо, никто по ногам не схлопотал.
— Он дурак? — деловито спросил Маркиз-Убоище.
— Дурак, — подтвердил Сережа.
Вернулась несколько смущенная Лилиана.
— Я думала, там кому-то плохо, — объяснила она. — Они что, все так вопят?
— Избранные, — и Сережа, сообразив, что суперкачок Вася спас ему совещание, немедленно стал рассаживать гостей за столом переговоров.
Столик имел две длинные стороны и два торца — как раз по числу присутствующих.
Лилиану нельзя было сажать рядом с отцом Амвросием. Но Сережа и не хотел, чтобы возле нее оказался Маркиз-Убоище. Артист, поглядывая на ведьму, только что не облизывался плотоядно. Странно будет, если они, плюнув на совещание, не займутся вплотную друг другом. А как прикажете устраивать за одним столом четверых собеседников, чтобы один из них не контактировал с двумя? Эта геометрическая задачка решения не имеет!
И Сережа возвысился до вранья.
— Стол нельзя двигать, — сказал он.
— Стол нельзя двигать, — сказал он. — Как стоит у стенки, так пусть и стоит, а то я его вообще никогда не починю.
Лилиану он усадил у одного торца, возле розетки и чайника — инстинктивно, потому что у него даже подсознание знало — женщину надо приставить к кормежке. Сам сел рядом, слева от нее, слева от себя поместил Маркиза-Убоище, за дальним же торцом столика сел отец Амвросий.
— Если тут пойдет речь о черной магии, то я удаляюсь, — звучно заявил красавец-батюшка.
— Если тут начнутся дешевые проповеди, то я удаляюсь, — уже плотно сев, парировала ведьма.
Сережа кашлянул.
— Я собрал вас всех, чтобы вместе разработать план действий, — сказал он. — Все вы в курсе последних событий. Отец Амвросий отыскал шкатулку. Надо придумать, как забрать ее оттуда и вытащить из камней Майку и Данку. Звучит дико — но иначе не получается. Отец Амвросий, вот этот человек привел к Наследнику грабителей. Давайте-ка попробуем от него добиться, как он с ними познакомился, что он о них знает, и нет ли в этой информации ключика к особняку…
И тут такое началось!
Сперва Маркиз-Убоище клялся, что познакомился с одним из тех трех по пьяной лавочке, после репетиции, и паспорта не спрашивал, отец Амвросий пытался добиться от него словесных портретов, Лилиана требовала оставить ее с артистом наедине — уж она покопается в его подсознании! Все вопили одновременно — а инициатор этой склоки сидел молча, как огромный каменный фараон в Луксоре, все яснее понимая, что план действий придется составлять ему самому. И брать на себя ответственность — равным образом.
Потом заговорщики устали галдеть — и дело сдвинулось с мертвой точки. Как ни странно — к выгоде Маркиза-Убоища.
— Послушайте, а если его напоить? — сообразила ведьма. — Трезвый он действительно ни черта не вспомнит.
Что свидетельствовало о знании мужской психологии вообще и артистической — в частности.
Отец Амвросий встал.
— Если тут не только чернокнижие, но еще и пьянка, то мне оставаться неприлично, — заявил он.
Встал и Сережа.
— Пьянки не будет, — заявил он. — Под мою ответственность.
Пока бывший энергетик позволял бывшему электронщику себя уговорить, ведьма с артистом принялись шептаться — и, как оказалось позднее, прямо в тренерской перешли на «ты».