Сережа опрометчиво сказал: «Ладно».
Он протянул руку и подвел ладонь под ящик, как было велено. Отец Амвросий вцепился в загадочную купель обеими руками и, упираясь, потащил ее. Очевидно, над купелью была какая-то сложная комбинация мебели с ящиками — сперва она сопротивлялась, а потом вдруг с грохотом развалилась, так что отец Амвросий ударился спиной о стену, а Сережа, чей увесистый ящик, лишившись подпорки с другой стороны, внезапно потяжелел раз этак в пять, одновременно попытался его удержать и навалился на кроватную сетку…
Все поползло, все поехало в сарае! Все загремело, все перекосилось, включая стены и крышу! Бабка снаружи заверещала не своим голосом.
Сережа выпустил ящик и воздел руки наподобие мраморного, или из чего он там, атланта. Воздел очень вовремя — под самым потолком сарая были полки из широких досок, и одна такая полка, уставленная трехлитровыми банками, сорвалась с гвоздей.
— Господи, спаси и сохрани! — откуда-то снизу донесся голос отца Амвросия. Впечатление было, будто он провалился в погреб.
— Сашка, ты жив?! — в изумлении утратив свою великолепную мужскую логику, завопил Сережа.
— Жив! — разумеется, отвечал батюшка. — Я купель вытащил!
— А ты — где?
— Я под диваном!
— Значит, теперь не только купель, но и тебя вытаскивать? — удерживая над головой полку с банками, спросил Сережа.
— Если тебе нетрудно… — с некоторым смущением позволил отец Амвросий.
Сережа накренил полку, чтобы банки сползли и по одной аккуратненько свалились на мебельный завал. Тут только выяснилось, как много их там было, и, к немалой Сережиной радости, — то, что все они стояли пустые. С большим трудом он выворотил кроватную раму и добрался до отца Амвросия.
Но тот вдруг отверг протянутую руку. Он отказался покидать сарай без купели.
Отец Амвросий был достаточно разумен, чтобы понять — в одиночку он ее никогда не вытащит, а во второй раз заманить Сережу в сарай ему не удастся.
Через полчаса, грязные, как болотные черти, но, в отличие от болотных чертей, увенчаные паутиной, все трое оказались снаружи — Сережа, отец Амвросий и купель.
— Это — она? — спросил потрясенный Сережа.
— Да, — ответствовал батюшка, первым делом приглаживая кудри. И посмотрел на свою добычу с нежностью.
Неизвестно, что созерцал отец Амвросий просветленным умственным взором. Сережа же видел своими атеистическими глазами здоровенную рассохшуюся бадью, примерно до середины бедра отцу Амвросию, и такого объема, что запросто вместила бы два мешка картошки. Судя по запаху, последнее, что в ней хранили, была именно гнилая картошка или другой корнеплод — Сережа плохо ориентировался в ботанике.
Сейчас, вытащенная на свет Божий, бадья имела жалкий вид, с ее боков свисали ошметки масляной краски, обруча заржавели.
Сейчас, вытащенная на свет Божий, бадья имела жалкий вид, с ее боков свисали ошметки масляной краски, обруча заржавели. Но отец Амвросий уже видел ее перед собою такой, какой он ее непременно сделает, — свежевыкрашенной, чистенькой, с сияющими обручами.
— Зачем тебе ЭТО? — выразительно поинтересовался Сережа.
— Я же говорю — купель!
И, видя в глазах былого коллеги полное непонимание, отец Амвросий объяснил более внятно:
— Буду крещать полным погружением! Понимаешь, всегда в православной церкви крестили полным погружением, раньше для этого даже крестильни строили. И это — правильно. А как крестят теперь — побрызгают, и довольно! — так это неправильно. Это нарушение. У нас с РПЦЗ еще и из-за этого непонимание…
— С кем?
— С русской православной церковью зарубежья. Они-то крестят по-старому, по-правильному, а мы — извратили обряд. Вот — буду крещать полным погружением…
— Сюда?… — ушам своим не поверил Сережа.
— А что? Видишь, большая, сюда взрослый человек поместится. Вот хотя бы ты…
— Я не помещусь! — твердо отвечал Сережа с таким видом, что отцу Амвросию стало ясно — живьем его туда и вправду не поместить.
— Вот раньше, еще до революции, всех грудными детишками крестили, и вполне хватало маленькой купели, — стал объяснять отец Амвросий. — А теперь в основном взрослые идут. И ведь спрашивают — а что, разве такое крещение действительно? Старушки меня достали! Хватит — буду крещать полным погружением!
Насчет старушек Сережа понял.
— Сашка, ты же умный человек! — проникновенно обратился он. — А конопатить эту штуку тоже старушки будут? Ты посмотри, какие тут щели? Ведь вода перед началом обряда наливается?
— Ну?
— Так к нужному моменту там ни капли не останется, а ты будешь стоять по колено в воде! Это же не крещение будет, а я не знаю что!
Отец Амвросий нагнулся и засунул палец в щель. Вылез палец уже внутри бадьи.
— Допустим… — пробормотал священник. — Ну, тут мы что-нибудь придумаем…
— И скажи еще — вы ведь детишек крестите голенькими?
— Так положено.
— А если скажем, к тебе женщины придут? Тебе их голых придется туда засовывать и оттуда добывать? Сашка, это добром не кончится! Обязательно на тебя в епархию настучат!
— Тьфу ты… — отец Амвросий крепко задумался. — А как же в РПЦЗ? Они-то — полным погружением?
— Не знаю, — честно отвечал Сережа. — Давай я эту штуку обратно закину, и пойдем чиститься. Я к тебе по делу.