— Допилась, — констатировал Сережа. — Сейчас я тебя оттуда заберу. Тебя все обыскались!
— Гуляют тут животные невиданной красы… — Майка допела строку и рассмеялась так блаженно, как не смеялась даже после самых блистательных минут близости с бывшим мужем. — Не надо меня забирать, заинька! Мне тут очень хорошо. И я не одна… Я заняла свое место, понимаешь? Было свободное место, оно ждало меня, мне открыли дверь — и вот я здесь. Камень — это дверь, понимаешь?
— Ничего я не понимаю, — отрубил Сережа. — Как тебя найти?
— Я звоню тебе, чтобы ты меня больше не искал! — твердо отвечала Майка. — Правда — не надо! Ты просто еще не знаешь, как это замечательно — занять наконец свое место среди равных. И как прекрасно — узнать наконец свое истинное имя! Сереженька, я много в жизни веселилась, но только теперь я поняла, что такое веселье духа… Прощай!
Долго Сережа слушал короткие гудки, пока в голову не пришла спасительная реалистическая мысль — Майку накачали наркотиками. Отродясь у нее не было ни слуха, ни голоса, и она даже после второй бутылки шампанского избегала вокальных экзерсисов. А теперь вдруг запела в трубку!
Вот сидит атлет, краса и гордость тренажерных залов, в глубоком раздумье. Пропала женщина — маленькая, хорошенькая, сумасбродная, иногда деловая до невозможности, иногда раскованная до безобразия, но и в том и в другом случае очень похожая на пушистого котенка, который шкодит с уморительно серьезной рожицей.
И что же теперь делать? Звонить в милицию?
А насчет камня, который — дверь, Майка, между прочим, сказала чистую правду. Она и вообще-то не врунишка, женщина редко врет из любви к искусству, как правило — от страха или от ею самой не осознаваемой комбинации страхов. Майка же никогда и ничего не боялась, а неугомонно и радостно двигалась вперед, уверенная, что уж такому-то обаятельному котенку все дорогу уступят. Другой вопрос — что за спиной у нее довольно долго маячила широкоплечая фигура ростом под метр девяносто. С таким тылом чего ж не попроказничать?
Так что же делать атлету, куда податься? Сидеть сложа руки он не может — это для мужчины неприлично.
Глава пятая, историческая
Легче верблюду пройти в игольное ушко, нежели атлету уверовать в мистику.
Сережа решительно не понимал, что происходит. Но если за Данку он волновался умеренно — все-таки вооружена и кучность у нее приличная, — то из-за Майки он чуть не спятил.
Ситуация осложнялась тем, что Сережа был наемной рабочей силой.
Он приходил в тренажерный зал к девяти утра не потому, что этого требовал культуризм, а потому, что за это деньги платили. Небольшие, правда, но все-таки…
Тем не менее денек вышел суматошный.
После странного Майкиного звонка Сережа принялся трезвонить ей домой и в салон. В салоне ничего не понимали, а дома трубку, понятное дело, никто не брал. Тогда он, рассвирепев, оделся, выскочил на улицу и из автомата позвонил в подозрительную фирму на шестнадцатом этаже. У него хватило ума сообразить, что АОН зафиксирует номер тренажерного зала — и жди тогда визита мстителей за побоище в магазине.
Фирма молчала.
Сережа вернулся домой, сел на диван в позе роденовского мыслителя и стал вспоминать, куда можно в поисках Майки позвонить в такое время суток безнаказанно. И заснул одетый.
Проснулся он, что называется, впритык. Умчался из дому, не позавтракав, что было равносильно стихийному бедствию. Открыл зал, принял первых безумцев, которые прямиком из постели ложатся под штангу, и побежал к зданию из стекла и бетона. Поблизости в переулке остался «гольфик» — и Сережа не хотел, чтобы кто-то польстился на бесхозную машину.
Майка в компании не отказывалась от шампанского — и поэтому у Сережи всегда были запасные ключи от машины.
Он пригнал «гольфик» к залу, нашел ему пустое местечко во дворе и забрался в тренерскую. Плевать и начхать ему было на то, что безмозглый фанатик спорта Вася явился и выворачивает с корнем закрепленный аршинными болтами блочный тренажер. Сережа сел на телефон.
Когда он познакомился с Майкой, у нее, кроме Данки, были еще две подружки. Но они исхитрились выйти замуж более удачно, почему и пропали с Сережиного горизонта. В поисках Данки Майка их уже тормошила. Теперь принялся названивать Сережа в поисках Майки.
Позвонил он также в салон красоты «Майя». Салон в трепете ждал хозяйку — без нее ничего не делалось.
Затем Сережа для очистки совести обзвонил больницы. Там ее тоже не было.
Оставались любовники.
За два года после развода их набралось какое-то разумное количество. Но Майка этих дел не афишировала — разве что для каких-то скрытых целей предъявляла Сережу во всеоружии мощных бицепсов.
Было у него записано два телефонных номера, насчет которых он не был уверен… Однако позвонил. Первый оказался квартирным — и хозяйка сказала, что въехала сюда полгода назад, кто жил раньше — хрен его знает. Второй молчал весь день до вечера. Вечером удалось выяснить, что хозяин последний раз видел Майку полтора года назад.
— Блин-н-н… — пробормотал Сережа вместо «спасибо».
Как только электронные часы выдали «20.45», он выставил из зала последних ошалевших фанатиков, запер все двери и сел в «гольфик». Оставалась последняя надежда — на кабаки. Майка заимела вредную привычку ужинать не дома, а в разнообразных заведениях.