Первым он достал камень красивый, но какой-то подозрительный, весь усыпанный искорками, а в основе своей — красновато-коричневый.
— Это — не то, — сказал он. — Это — авантюрин.
— Хорошее название, — одобрил Сережа. — Как раз для нас…
Потом на алтарь лег удивительной красоты пятнистый камушек. По серому фону были точно акварелью нарисованы красноватые овалы с желтенькой каймой, и что-то зеленое в них тоже просвечивало.
— Яшма. Она в списке есть, — и Наследник вынул светло-серый камушек с черными полосками. Когда Сережа принял его из костлявых пальцев, оказалось, что с края камня — светлая клякса, окруженная концентрическими кругами, и не кругами даже, поскольку они повторяли ее причудливую форму, а замкнутыми линиями разной толщины.
— Агат, — и Наследник полез за следующим камнем.
— Агат должен быть черным, — возразила Лилиана и продекламировала возвышенно: — «О, — воскликнул витязь, — солнце, чьи ресницы из агата!»
— В средние века его умели так варить в меду, что он делался черным, — объяснил Наследник. — Янтарь тоже варили, но он от этого краснел. Древние римляне такой янтарь ценили выше золота.
— Кулинары, блин, — неожиданно прокомментировал Маркиз-Убоище. Пока все были заняты камнями, он, ес-тест-вен-но, занялся коньяком.
Наследник выложил на алтарь несколько камней, пытаясь соблюсти их положение в пропавшей шкатулке. Недоставало алмаза, рубина, сапфира, изумруда — самых дорогих.
— Может быть, проделаем это с яшмой? — спросила Лилиана.
— Последняя в списке наперсника и первая в списке Апокалипсиса, — напомнил отец Амвросий. — Что-то в этом совпадении есть…
Тут же он вспомнил, что не положено батюшкам с ведьмами общаться, и ухватился за пылесос.
Лилиана взяла камень, огладила его кончиками пальцев и согрела в ладонях.
— У меня с ним есть контакт, — сообщила она.
— Тихо, — Сережа сказал это так внушительно, что и Маркиз-Убоище, занятый бутылкой коньяка, и Наследник с коробкой, и отец Амвросий с пылесосным корпусом, и даже сама Лилиана несколько съежились.
— Процесс начинается.
Общее молчание длилось, пока Лилиана не положила яшму на алтарь.
— А кто будет туда входить? — тихо спросила она, обводя взглядом всех присутствующих.
Сережа окаменел.
Он считал себя единственным мужчиной в этой компании — стало быть, первая попытка принадлежала ему. Разумеется, он сомневался в силе самодельного заклинания, — но что, если оно возьмет да и сработает? От этих камней всего можно ожидать…
Маркиз-Убоище замер с бутылкой в руке. Тонкое, благородной лепки лицо изобразило решимость и отвагу — именно такие, какими они должны выглядеть на сцене. Филармонический артист не хотел показаться трусом своей ведьмочке, но и охоты экспериментировать у него тоже не было.
Отец же Амвросий развалился в продавленном кресле, придерживая изящной бледной рукой аппарат доктора Бадигиной и с большим интересом озирая присутствующих.
— Вот этого я и ожидал, — весело признался красавец-батюшка. — Ну-ну, посмотрим, посмотрим…
Лилиана метнула в него огненный взор такого качества, против которого нужно выходить даже не с огнетушителем, а с брандспойтом.
— Есть в этом помещении хоть один мужчина? — звонко спросила она, глядя при этом на Маркиза-Убоище.
Вопрос был тот самый, которого подспудно требовал Сережа. Вот только отвечать «да» ему совершенно не хотелось.
— Лилечка… — Маркиз-Убоище лихорадочно искал формулировку, позволяющую и мужчиной остаться, и от мистического эксперимента отвертеться. — Лилечка, но я же пьян в сосиску!… Камень меня просто не впустит!
В подтверждение тезиса филармонический артист приник к коньячному горлышку и совершил удивительного объема глоток. Сережа мог бы поклясться, что сквозь горлышко серебристо-серого свитера видел, как ушел во внутренности артиста шар размером с хорошее яблоко.
— Возможно, — сказала Лилиана голосом, предвещающим бурю. — И не только камень…
— А, собственно, почему? — осведомился Наследник, забирая у Маркиза-Убоища бутылку и готовясь к такому же мощному глотку. — Возможно, это даже поможет!
Он отхлебнул коньяка, фыркнул на лошадиный манер и продолжал объяснение.
— Вот бывает же, что пьяный падает из окна. Трезвый шею сломает, а пьяный синяка не набьет! Потому что он рас-слаб-лен! Давай-ка я попробую…
— А вы не слишком ли расслаблены? — спросил Сережа.
— В самый раз. Лилечка, что там нужно сделать? Я готов!
— Ну-ну… — раздалось из кресла.
Сережа осознал, что сейчас разворачивается незримый миру поединок между отцом Амвросием и Лилианой.
Ведьма чуть не зашипела от злости.
— Садитесь вот сюда, — она приставила к походному алтарю табуретку. — И сосредоточьтесь на своих ощущениях.
Затем Лилиана приступила к магическим действиям.
Она зажгла правую свечку правой рукой, а левую — левой. Налила в салатницу воды из бутылки. Поставила сбоку мисочку и насыпала в нее крупной соли — не иначе, от того самого монолита, который совсем недавно грыз Сережа.
Взяв в обе руки кусок яшмы, Лилиана поднесла его к самым губам и забормотала невнятно.
Сережа покосился на отца Амвросия — и оказалось, что тот тоже беззвучно бормочет.
Взяв в обе руки кусок яшмы, Лилиана поднесла его к самым губам и забормотала невнятно.