И художественно сползла с табуретки, и повалилась наземь, и стала растирать себе грудь чуть повыше места, где положено быть солнечному сплетению.
— Что с вами? — забеспокоился Сережа. — Выбираться же надо!
— Ой, лишенько, не могу, — и бабка даже изобразила, как выловленная рыба разевает рот, хватая воздух. — Объелась!…
Сережа онемел.
Этого еще недоставало…
Всего двое охранников — правда, вооруженных, но совершенно не готовых к встрече с энергетическим вампиром, — стояли между ними и его вооруженными спутниками, а также плодом покаяния, чей бак был полон хорошим бензином. Всего двое — но бабке они были уже не по зубам. Или чем она там орудовала?…
— Бабушка, бабуленька… — залепетал Сережа, опускаясь рядом на корточки. — Соберитесь с силами! А то плохо будет!…
— Это тебе плохо будет, — простонала бабка. — На меня-то, на пожилую женщину, ни у кого рука не поднимется!… А ты — вон какой! Громила!
И бабка, увы, была права.
— Бабушка, вот этого не надо, — буркнул Сережа. Теперь он в полной мере оценил высказывание вредной ведьмы на ту тему, что крупный мужчина — превосходная мишень.
— Ромка! — раздалось за дверью. — Они здесь!
— Не стреляй! — отвечал предполагаемый Ромка. — Ща мы их выкурим!
— Чего-й то они? — забеспокоилась бабка.
— Они здесь!
— Не стреляй! — отвечал предполагаемый Ромка. — Ща мы их выкурим!
— Чего-й то они? — забеспокоилась бабка.
— Из газового пистолета пальнут и возьмут нас сопливенькими, — вообразив, что будет после этого, Сережа откровенно поежился. Ес-тест-вен-но, станут разузнавать, кто его, Сережу, нанял. Когда он скажет как есть — мол, пришел вызволять жену из шкатулки, — не поверят, да и кто бы поверил? Начнут выбивать из него несуществующую правду зубодробительным методом. И пропал атлет… Кто его искать станет? Отец Амвросий затихарится, Маркиз-Убоище — тем более. Качкам наймут другого тренера. И все. И — эпитафия: «Остановись, прохожий! Под плитой — скелет, чей бицепс был твоей мечтой!»
Бабка приподнялась на локте.
— Сыночки, голубчики!… — жалостно позвала она.
— Бабушка, миленькая!… — зашептал Сережа так, как отродясь не шептал на брачном ложе. — Ну, наскреби еще чуточку аппетита!… Еще капельку! Есть же у тебя там пустое местечко!…
— Потерпи, бабка! — крикнули из-за двери. — Мы тебя потом откачаем!
— Вну-чи-ки!… — завопила вампирша. — Не погубите! Дайте я хоть на караченьках к вам выползу! А этого ирода, этого нехристя…
Тяжелая ладонь зажала ей рот.
— Ищи в себе аппетит, бабка! — приказал Сережа. — Если меня погубишь — найдется кому с тобой посчитаться! Тебе тогда по троллейбусам уже не работать!
Вампирша прочавкала что-то невразумительное.
— Чего-чего? — грозно переспросил атлет.
— Я тебя высасывать не буду, — зашипела бабка. — Я тебя им целенького сдам!… А то, чего доброго, за упокойничка примут — да и выкинут!
Сережа забарабанил пальцами по широкому подоконнику. Потом ухватился за кованую решетку и стал ее дергать, расшатывая. До выстрела из газового пистолета оставалась, может быть, лишь секунда.
Вытащив из-за пояса шкатулку, Сережа откинул крышку. Нужно было по крайней мере уничтожить порядок камней, раскидать их, сделать эту магию, ради которой едва не убили Наследника с Маркизом-Убоищем, бездействующей и безвредной!
Меньше всех прочих был кристалл алмаза.
— Проглочу! — решил Сережа. — Уж там-то искать не догадаются!
Прямо под алмазом лежал в бархатном гнездышке аметист — прекрасный строгий аметист, который почему-то был Сереже ближе всех прочих камней.
Ограненный кабошоном и прекрасно отшлифованный, он вдруг отразил Сережино лицо, но не только — лицо, как бы удаляясь, сделалось маленьким, зато обозначилась фигура — та самая, плечистая, в темной одежде и с золотой нитью от правого плеча к левому бедру.
У этой фигуры не было в руках шкатулки, а то, что было, светилось между ладонями и колебалось.
— Сюда! — услышал Сережа.
Он не понял, чей это голос и откуда прилетел. Но это был голос друга! Возможно, вилла имела какие-то потайные двери и ходы, возможно, отец Амвросий, Маркиз-Убоище и Лилиана что-то придумали, с кем-то договорились, нашли выход из положения!
Мгновенно выстроив эту неправдоподобную конструкцию, Сережа подхватил бабку с пола и взял под мышку.
Не те были условия, чтобы бегать, держа вампиршу перед собой за шиворот. И мотнул головой вправо-влево, ожидая увидеть раздвинувшуюся стену и зовущую руку.
— Сюда!
Сережа опустил глаза — и не смог оторвать взгляда от аметиста — последнего в третьем ряду шкатулки.
Лиловое сияние с белесыми язычками вышло из-под него, окружив камень, и стало расти, и возник круг, который только казался кругом — на самом деле это была дыра в потемневшем и сгустившемся воздухе. Оттуда пришел ровный гул, заполнил собой помещение, стал ощутим, как проходящая по телу нервная дрожь, дрожь не страха, но предвкушения.
Сережа протянул к дыре руку — и ощутил, что ложится на плотный воздух, как на теплую волну, и волна вносит его в отверстие вместе с зажатой под мышкой вампиршей.
Тут дверь резко отворилась и раздались два выстрела.
Сережа ощутил прикосновение к левой подошве, лягнул медленно прилетевшую пулю — и она полетела назад, туда, где Ромка и его напарник еще только собирались захлопнуть дверь, чтобы самим не надышаться дрянью.