— Мне сказали то же самое, — печально подтвердил филармонический артист.
Сережа подумал, что температура порядка двухсот градусов ниже нуля — как раз та, при которой нужно содержать Маркиза-Убоище, чтобы от него вреда поменьше было. А если он при этом еще и будет заточен в спиртовой кристалл, то и обществу выйдет польза, и алкоголику — удовольствие. Но удержал эту мысль при себе.
— Подведем итоги. Имеем — три прокола, — сказал Сережа. — Не густо. Могло быть больше.
Лилиана от возмущения онемела.
— А ты? — сердито спросил отец Амвросий. — Где твой кристалл?
— Я не придумал ничего подходящего.
— А думал?
— Думал.
Сережа не соврал — он пошел в библиотеку, и в то время, как ведьма, батюшка и алкоголик честно экспериментировали, читал научно-популярную литературу по химии для школьников средних классов, здраво рассудив, что более сложную информацию просто не переварит.
— Не по-божески это, — заметил бывший энергетик. — Одни трудятся, рискуя репутацией, а другие ищут отговорки.
— Естественно, — согласилась ведьма-самоучка. — Руководить проще всего.
И метнула огненный взор в алкоголика, призывая его к единению.
Все-таки после изгнания прошло целых три дня плюс визит незнакомца, раскрывшего ведьме тайну медного купороса…
Маркиз-Убоище заулыбался трогательно, потупляя глаза и чуть ли не ковыряя от смущения пальцем узор на клеенке.
— Мы пошли не тем путем, — авторитетно заявил Сережа. — Мы решили изготовить легкорастворимый кристалл исходя из того, что несчастную Данку чертов минерал поработил.
— Мы решили изготовить легкорастворимый кристалл исходя из того, что несчастную Данку чертов минерал поработил. Но одно дело — слабая и внушаемая женщина, а совсем другое — мужчина. Полагаю, что я бы против кристалла устоял. И сумел бы из него выйти в любое время!
Данка так же была похожа на слабую и внушаемую женщину, как Сережа — на Маркиза-Убоище. Но поскольку Лилиана ее не знала, а отец Амвросим знал плохо, на уровне двух-трех совместных встреч, то и сошло за чистую монету.
— Свежо предание, да верится с трудом, — из чувства противоречия возразила ведьма. И Сережа понял, что довольно-таки низко рухнул в ее глазах. Спрашивается — из-за чего? Из-за того, что не развел у себя на кухне медно-купоросный бардак!
Лилиана ему была совершенно не нужна. Более того — все известные ему толстушки, потерпев с ним фиаско, начинали смотреть на него свысока и презрительно, как на дурака, что не понял своего счастья. Так-то так… Однако чертова ведьма как бы бросила ему вызов.
Нужно было что-то сделать.
Ждали спасения Данка, Майка и Наследник — который, вероятно, под воздействием алкоголя так и не понял, что с ним приключилось.
И что же предпримет доблестный атлет, краса и гордость тренажерных залов?
Глава одиннадцатая, транспортная
Доблестный атлет, проводив гостей, вернулся в зал. Смутно было у него на душе. Опять же — студент Вадик попытался сменить трос в блочном тренажере и ободрал руку. На то он и студент, чтобы с ним была куча хлопот… Пришлось врачевать. Металлический трос, истрепавшийся в том месте, где проезжает по блоку, в мелкие колючки, — штука неприятная, чреватая занозами и, соответственно, нагноениями.
Сережа по долгу службы обязан был иметь аптечку, и действительно имел, но за полгода от нее осталась одна пластмассовая коробка с красным крестом на крышке. Напрочь забыв, что точно такая же аптечка, совершенно нетронутая, имеется в «гольфике», атлет отправился покупать бактерицидный пластырь.
Тут-то и настигла его мистика.
Неподалеку от тренажерного зала в подвальчике был кришнаитский магазин. Майка давно его заприметила, а когда искала сердолик с белыми прожилками, обязала Сережу раз в два дня туда заглядывать. Чего он, естественно, не делал. Ибо атлеты и кришнаиты, как гений и злодейство, две вещи несовместные.
Ноги сами донесли его до лестницы, рука сама легла на дверную ручку — и опомнился Сережа уже в магазине.
Он сразу же почувствовал себя неловко. Там на сей раз оказалось женское царство. Две почтенные дамы в сари и с желтыми полосками на носах стояли за прилавком. Еще четыре приценивались к курительным палочкам, скляночкам с ароматами и украшениям из резной кости. Как-то неловко было сразу же выскакивать. Сережа, стараясь как можно незаметнее пронести свои выдающиеся плечи, протиснулся к краю прилавка — туда, где в многоэтажной стеклянной горке были разложены камни.
И он — презирающий сквернословие и просторечие, он — всеми силами избегающий женского внимания, он — сдержанный почище гранитной скалы, он — воскликнул в изумлении:
— Во блин!
Поскольку увидел именно блин.
Между ожерельями из прекрасного темно-синего с белыми пятнышками лазурита и серебряными браслетами с бледными рубинами-кабошонами, он увидел три продырявленных диска, диаметром около трех сантиметров, лиловых с белыми разводами. Как есть блины — не хватает лишь грифа с замками и штангиста ростом с два Сережиных пальца.
Женщины, что вели с продавщицами утонченные беседы о Бхагавад Гите, то и дело всуе поминая Кришну, дружно повернулись к нему.
Женщины, что вели с продавщицами утонченные беседы о Бхагавад Гите, то и дело всуе поминая Кришну, дружно повернулись к нему. На возвышенных лицах нарисовалась крупными буквами фраза: