Еще Майка навестила несколько салонов красоты, с которыми поддерживала дипломатические отношения, поделилась печальной информацией и собрала полезную. Закончилось все это в ночном баре, откуда, вопреки традиции, она выбралась без Сережиной помощи.
Когда Майка оказалась дома, шел третий час ночи. Время для телефонных звонков неподходящее, и все же телефон, не отключенный на ночь, подал голос. Подумав, что это бывший муж так проявляет волнение и заботу, Майка сняла трубку.
— Это я, — сказал знакомый голос.
— Данка?!?
— Ну!
— Ты где? — воскликнула Майка.
— Не знаю!…
Голос был хоть и Данкин, но несколько жалобный.
— Как это — не знаешь?
— Это совершенно незнакомое место.
— Что за место?
— Контора какая-то. Мебель новая, копм, факс, все дела… И кухня!
— Какая еще кухня?
— Да говорят же тебе — я заперта в каком-то кабинете! — взорвалась Данка. — Я даже в окно выбраться не могу! Посмотрела вниз — так это по меньшей мере десятый этаж!
— Как ты туда попала?
— Понятия не имею! Майка, ты слышишь? Майка, мне страшно… Со мной что-то не то происходит…
— А что ты помнишь?
— Ничего…
— Так не бывает! — убежденно возразила Майка. — Пистолет при тебе?
— Знаешь — да…
— Ну так чего же тогда бояться?
Молчание было ответом.
— Данка! Данка! — завопила Майка. — Что там с тобой?
— Мне безумно страшно, — отвечала Данка. — Я не понимаю, что со мной! Майка, я, кажется, сошла с ума! Мне мерещится какая-то чушь!
— Какая именно?
— Мне кажется, будто за мной следит чудовище… Какое-то огненное чудовище со щупальцами и большой красной пастью… Оно разевает ее для меня… А щупальца — с белыми когтями!
— Так, — сказала Майка. — Это всем мерещится, кто сидит один в помещении. Дальше!
— Да нет же! Это — как удав и кролик! Оно тащит меня к себе! Оно меня в себя засосало…
Майка онемела.
— А потом выплюнуло? — вдруг сообразив, что в желудке у чудовища телефона нет и быть не может, обрадовалась она.
— Ну да!
Понемногу выяснились подробности.
Чудовище возникло в спальне Наследника, когда возмущенная Данка, прислушиваясь к голосам собутыльников, в том числе и к голосу Маркиза-Убоища, боялась пошевельнуться и, чтобы хоть чем-то себя занять, разглядывала сокровища на полках.
Она открыла старинную плоскую деревянную шкатулку с выпуклой крышкой, по которой петлял тонко вырезанный узор. Шкатулка оказалась изнутри поделенной на двенадцать отсеков, и в каждом на черном бархате лежал большой округлый отшлифованный камень. Были они разных цветов, а величиной — не меньше средней клубничины. Данка даже захотела вынуть один — и тут ощутила тревогу. Она не подносила камня поближе к глазам и не наклонялась, чтобы рассмотреть его поближе, она еще не настолько слепа, чтобы камень носом ощупывать, однако он затмил все — и полку, и шкатулку, и прочие камни. Данка вскрикнуть не успела — как рыже-розовое сияние, прорезавшееся в его глубине и стремительно разросшееся, закогтило ее белыми шипами, всосало в себя, и с пистолетом вместе.
Что с ней делалось во внутренностях чудовища — она так и поняла. Оно на нее каким-то образом давило, парализовав тело и волю, но оставив в целости интеллект. Физической боли оно, впрочем, не причиняло. А ментальному насилию Данка сопротивлялась как могла — вплоть до чтения наизусть таблицы умножения. Чего чудовище от нее домогалось — было совершенно непонятно. Как оно выглядело — изнутри было не разобрать. Данка находилась как бы под оранжево-розовым куполом с белыми прожилками, что само по себе было не страшно и даже по-своему красиво, если бы только имелась возможность добровольно являться сюда и убираться отсюда.
Сколько длилось это ощущение подвешенности между сном и явью, Данка, разумеется, не знала. Она уже устала от таблицы умножения, уже махнула на себя рукой и решила полностью отдаться на волю чудовища, как свод вместе с белыми прожилками закружился, в непостижимой глубине прозвенела колокольчиками божественно прекрасная музыкальная фраза — и Данка очнулась сидящей не более не менее как на электрической кухонной плите.
— На чем? — переспросила ошарашенная Майка.
— На плите! С двумя конфорками!
Данка рухнула туда сверху, но с небольшой высоты, этак в полметра, так что ее голова и плечи оставались в неком ящике. При этом отлетела в сторону какая-то гремучая посуда. И все это свершилось в полной темноте.
Что любопытно — пистолет из руки она так и не выпустила.
Обиженная некорректным поведением чудовища, Данка ногами вперед стала сползать с плиты и уперлась в стену, причем стену упругую. Она изо всех сил нажала, а ноги у нее были спортивные. Стена распахнулась, и из полной темноты Данка попала в помещение, освещаемое лишь луной за оконным стеклом.
Это было уже кое-что.
Она выскочила из той конуры, где очнулась, и встала в оборонительную стойку. Но никто не нападал с воплями, она расслабилась, вдоль стены дошла до дверей, нашарила выключатель и включила свет.
Тут обнаружилось, что она стоит в кабинете какого-то средней руки босса. А та конура, где она раскидала посуду, на самом деле — кухня-шкаф. Данка видела что-то похожее в заграничных рекламных проспектах. В закрытом виде — встроенный в стену шкаф с дверцами темной полировки, в открытом сконцентрированная до минимума кухонька, причем внизу — электрическая плита и узкий холодильник, верх которого — покрытый мрамором стол, а над ними — навесные посудные шкафы.