Выходит, один из четверых был пресловутым Убоищем. И, очевидно, именно живописный и длинноносый Маркиз. Заурядно-сытых, одинаково стриженых и костюмированных, подружки не уважали. Они требовали от жизни что-нибудь этакое. Майка и Сережей-то увлеклась, очевидно, потому что вторых таких бицепсов в городе наверняка не было, и не родился еще пиджак, в который они бы влезли.
И, выходит, именно этого красавца, бабью погибель, выперли из дому, именно он сидел сейчас на чемодане, перебирая в памяти всех подруг, к кому можно бы хоть временно приткнуться, именно он узнал, что Данка оказалась свободна и готова со зла выйти замуж за первого встречного! И от него-то она, перепугавшись до полусмерти, пряталась, готовая чуть что — палить из пневматического пистолета.
Что там между ними вышло несколько лет назад — Сережа мог только предполагать. Судя по тому, с какой яростью Майка называла Маркиза Убоищем, — разборка вышла крутая.
— Данка как чуяла! — продолжала Майка, спускаясь по лестнице. — Убоище же водило ее к Наследнику! Она мне про него рассказывала, только я забыла, а то бы через нее его нашла, а не через Сашку. Не надо было тебе Данку с собой брать.
— Так получилось, — отвечал Сережа. — Откуда я знал?
— А разве мы тебе не рассказывали?
Вспомнить все, что рассказывали подружки про свою личную жизнь, Сережа был, естественно, не в состоянии. Очевидно, его широкие плечи внушали непреодолимое доверие — в те времена всякий раз, набив очередную шишку, одна из четверки забирала его посреди ночи на кухню и долго каялась в былых грехах и в теперешней глупости, просила настоящего мужского совета, получала его, клялась начать новую и нормальную жизнь, — а через два дня выяснялось, что все сделано с точностью до наоборот.
Сережа не стал оправдываться в склерозе, а просто помотал головой. Тогда заговорила Майка.
Оказалось же вот что.
Ей дали телефон безумного и склонного к запоям ювелира. Она позвонила, осведомилась о большом куске сердолика с белыми прожилками, услышала, что этого добра — навалом, получила приглашение приехать в гости. Сережу она не позвала с собой по уважительной причине — визит был назначен на дневное время и ограничен четвертью часа. Причем это условие выставил хозяин сердоликов — он ждал покупателей, которые должны были приехать издалека.
Майка, разумеется, опоздала, но и покупатели — тоже.
А проклятый Наследник в ожидании сидел себе перед телевизором и прикладывался к бутылке коньяка. Когда человек начинает прикладываться в пять часов дня, то к половине седьмого его самого уже не мешает приложить к горизонтальной поверхности и накрыть одеялом. Однако Майка произвела впечатление — иначе она не могла. И Наследник принялся ее обхаживать.
— Сережка, ты не представляешь — это не человек, а энциклопедия! — с искренним восторгом рассказывала Майка. — Его заслушаться можно! Он про каждый камень столько знает! Он такие легенды наизусть шпарил! Обалдеть!
— Так ты купила у него свой сердолик с прожилками?
— Сережка!… — Майка, судя по приоткрывшемуся рту, наконец-то опомнилась.
Атлет покачал головой, но в глазах у него горел некий злорадный огонек.
Сережа не думал, что родился человек, способный заговорить зубы Майке до такой степени. И проспиртованный Наследник в эту секунду даже вызвал некоторое уважение пуленепробиваемого атлета. Правда, лишь в эту мелькнувшую и улетевшую секунду.
— Возвращаемся? — мужественно спросил он.
Майка задумалась.
— Там прячется Данка, — неуверенно сказала она. — Как бы мы ей нечаянно игру не испортили. Вот Убоище чертово!
— Оно часто бывает у этого алкоголика?
— Одна тусовка! Они учились вместе. Только не спрашивай, где и чему. По-моему, они там только пить выучились, — строго заявила Майка. — Если бы я знала — я бы к этому алкоголику не сунулась! Я бы к нему кого-нибудь за сердоликом послала.
Сережа отметил, что, вслед за ним, она стала звать безумца «этим алкоголиком», и порадовался, как радовался всякий раз, когда женщина хоть недолгое время шла у него на поводу.
Только не спрашивай, где и чему. По-моему, они там только пить выучились, — строго заявила Майка. — Если бы я знала — я бы к этому алкоголику не сунулась! Я бы к нему кого-нибудь за сердоликом послала.
Сережа отметил, что, вслед за ним, она стала звать безумца «этим алкоголиком», и порадовался, как радовался всякий раз, когда женщина хоть недолгое время шла у него на поводу. Он надеялся, что таким образом приближает женщин к нормальному логическому и мужскому мышлению.
— Но я слишком поздно поняла, что они знакомы. Как мне Данка сказала, что это Наследник, — я чуть в том кресле навеки не осталась! Это я во всем виновата… Как теперь Данка оттуда выберется?…
— Погоди. Убоище привело к Наследнику покупателей, так?
— Так.
Сережа задумался.
— Ну, они могут там и очень долго просидеть.
— Ага. А потом этот алкоголик с Убоищем на радостях напьются окончательно!
— Давай подождем, — предложил Сережа. — Если этот алкоголик спьяну не договорится с покупателями, то они выйдут довольно скоро. И они с Убоищем сразу же начнут пить, так?…
— Откуда я знаю…
— Подождем. Когда покупатели выйдут, я выжду немного и явлюсь туда с деньгами. Кстати, дай мне деньги. Я выкуплю твой сердолик — и ты навсегда забудешь этот адрес!