— Держи, — прошептал он Сереже, пытаясь вручить агрегат. — Я с этой… с этой!… Под одной крышей находиться не желаю!
— Ты Майке помочь хочешь? — шепотом же спросил Сережа. — Ну так и терпи! У нее не черная магия, у нее — приемы психологического манипулирования, понял?
— Магия, и богопротивная притом, — красавец-батюшка продолжал свои маневры. Поняв, что Сережа не раскрывает для пылесоса богатырских объятий, он приподнял мощную руку атлета и засунул агрегат ему под мышку.
— Она что-то такое вычитала про камни и заклинания. Пусть расскажет, где взяла информацию, а потом мы и сами справимся, — Сережа пустился на хитрости. — Она даже не ведьма, она просто самозванка. Делать ей нечего, вот магические книги и читает… А если ты сейчас уйдешь, то никогда не увидишь, как эта штука действует. Единственный в городе большой кусок сердолика с белыми прожилками — у Наследника. И покупать его я без Майки не буду.
— Ты бес-искуситель, — проворчал отец Амвросий. И прекратил возню с аппаратом доктора Бадигиной.
Когда входили в квартиру Наследника, обнаружилось, что на плече у Маркиза-Убоища висит большая пузатая сумка. Сережа успел позвонить ему и предупредить насчет завтрака с коньяком, но даже на пять персон там было что-то многовато, и неизвестно — за счет еды или за счет бутылок.
Пропустив в комнату хозяина дома и отца Амвросия с пылесосом, Лилиана задержала Сережу и Маркиза-Убоище в коридоре.
— Не нравится мне, что этот батюшка пришел.
Пропустив в комнату хозяина дома и отца Амвросия с пылесосом, Лилиана задержала Сережу и Маркиза-Убоище в коридоре.
— Не нравится мне, что этот батюшка пришел. Он мне сильно мешает, — сказала ведьма. — У него биополе неподходящее.
— Он не будет мешать биополем, — пообещал Сережа, смутно представляя, как это вообще возможно.
— Я бы охотно обошлась без него, — напрямую сказала Лилиана. — Он мне очень не нравится. Никогда не доверяла мужчинам, которые пренебрегают женщинами. Вот увидите, он будет мешать. А у меня — заклинание. И я должна его опробовать в благоприятной обстановке.
— У вас — заклинание, а у него — схема расположения камней, которую надо проверить по фотографии, — сказал Сережа. — Может быть, именно он нашел ключ ко всей этой истории. И мы же договаривались прийти сюда все вместе.
— Что-то я не помню такого уговора, — заявила ведьма с наглостью красивой женщины, которой позволено все и даже более.
— Ли-леч-ка!… — произнес Маркиз-Убоище, вложив в имя непонятный Сереже смысл.
— Ле-неч-ка! — отвечала ведьма, глядя на него не то чтобы сексуально, а скорее по-вампирски, как бы намечая на шее жертвы особо лакомое местечко.
Сережа решил, что нельзя оставлять их в коридоре вдвоем — Маркиз-Убоище шел в гости к Наследнику с явной неохотой, предвидя упреки, Лилиана тоже что-то взбунтовалась, они могли быстренько сговориться и удрать — чтобы продолжить так успешно начатое близкое знакомство.
Слов убеждения для подобных случаев он не имел. И потому перегородил собой коридор с таким видом, будто он — баррикада, и примерно с тем же выражением на лице. Сделать это было нетрудно — столько всякой дряни стояло вдоль обеих стен и висело чуток повыше.
Маркиз-Убоище, в котором от нежного голоска ведьмы взыграло ретивое, шагнул было к атлету — и увидел кулак.
Ничего был кулачок, размером этак с чайник. Сережа даже не размахивал им — просто предъявил. И тут же вспомнил филармонический артист о побоище перед дверью Данкиной квартиры.
Теперь, в отличие от того инцидента, Сережа знал его ахиллесову пяту. Это было правое ухо — потому Сереже и изготовил к бою левый кулак.
— Лилечка… — разведя выразительными руками, молвил филармонический артист.
— Ленечка! — строго сказала ведьма.
Не любил Сережа, ох как не любил этих невразумительных для постороннего человека диалогов. Будь его воля — запретил бы их законодательным порядком. Еще в бытность женатым человеком несколько раз отвечал он Майке на исполненные таинственного смысла обычные словечки не менее загадочно, а потом оказывалось, что все — наоборот.
— Пошли, что ли, — сказал атлет. — Мы же сюда за делом.
И, не хуже вышколенного швейцара, препроводил озадаченную его хмуростью парочку в комнату, где Наследник и отец Амвросий уже вовсю требушили доисторический пылесос.
Большой кусок розовато-оранжевого сердолика с необходимыми белыми прожилками лежал среди винтов и шайбочек.
— Ну, допустим, он поместится между этими решеточками, — говорил Наследник, — допустим, его будет обтекать струя горячего воздуха… И это — все, что требуется? Когда мне объясняла Маечка, все выглядело куда сложнее!
— Привет, — сказал Маркиз-Убоище, как бы небрежно и властно, однако от двери не удаляясь.
Наследник поднял лысую голову.
— Ах, это ты? — спросил он. — Давай, заходи, будь как дома. Кого ты еще привел? И они пусть будут как дома! Пусть берут все, что им угодно! Пусть не стесняются!
— Он меня привел, — с тем Сережа, пропустив Лилиану, вошел в захламленную комнату. — Он раскаялся и больше не будет.
Когда такие слова говорит человек весом за центнер, с плечами, для которых узка дверь старинного дома, то стоит прислушаться.