Сережа обнаружил умельца не то чтобы между небом и землей, а между первым и вторым этажами на хрупком настиле, куда вела лестница из каких-то ажурных решеточек. Фирма, не желая платить за аренду большой площади, увеличивала имеющуюся как могла, благо высокие потолки старого дома позволяли. Лестницу Виктор Иваныч сделал под интеллигентную фигуру — ориентируясь при этом на собственную, а сложения он был худощавого.
Не больно надеясь на тонкий настил, народный умелец все, что мог, привинтил к стенкам и приладил на кронштейны, в том числе и огромный письменный стол, обшарпанный, как будто его крысы обгрызли.
Сережа посмотрел на лесенку — и решил не испытывать судьбу. Он понял, что если не рухнет — так застрянет. Атлет снизу окликнул Виктора Ивановича — и тот все понял.
— Вот, — сказал Виктор Иванович. — Все как заказывали.
Он достал из верхнего ящика стола большой старый фен с насаженной на сопло черной резиновой трубкой восьми сантиметров в диаметре.
— Гляди, — приказал умелец. — Трубка снимается вот так.
— А где крепится камень?
— Элементарно.
Виктор Иванович сунул в трубку палец, подцепил и вытащил на поверхность что-то вроде миниатюрной клетки для тараканов. Она была изготовлена из двух кружков стальной сетки, расстояние между которыми регулировалось четырьмя болтами на гайках и шайбах, а также имела проволочную петлю для удобства вытаскивания. Присев на корточки, он показал тараканью клетку Сереже.
— И никаких винтиков! — обрадовался Сережа, который хорошо запомнил Майкины нелепые инструкции — сердолик, мол, нужно привинчивать.
— Вот именно, — согласился обрадованный его восторгом Виктор Иванович.
— Твой камень заправляется между обеими сетками, а их задвигаешь в трубку вот досюда, у меня там ограничитель.
Он ткнул пальцем в трубку снаружи — и Сережа не мог не согласиться, что расстоянию в три сантиметра от черного отверстия место ограничителя соответствовало.
— А температура?
— Сделано. Не больше сорока. И вот, гляди, отсюда пойдет отработанный воздух.
— Понял.
Прибор, которому суждено было поднять Майкин салон на вершины славы, имел подозрительный самопальный вид, и Сережа осведомился — нельзя ли на эту технику надеть хоть какой кожушок, желательно со шкалами, циферблатами, бездействующими кнопками, загорающимися лампочками и прочим техническим дизайном. Виктор Иванович подумал — и вытащил из стола полупрозрачную панельку от принтера со всякими английскими словами. Приложил — панелька оказалась длиннее ручки фена.
— Есть еще компас, — предложил он.
— Компас?… — Сережа вдруг подумал, что Майка, далекая от географии, этого предмета и не признает. — Валяй! И термометр — обязательно! Знаешь, такой длинный, как для ванны!
— Слушай, — засомневался вдруг умелец. — Это же выйдет вот такая дура!
Он показал руками. Сережа прямо-таки увидел в этих руках здоровенный отбойный молоток для асфальта. Наверно, и сам Виктор Иванович в этот миг его представил — руки умельца задрожали, как если бы он удерживал на весу вибрирующее от избытка силищи включенное орудие.
— Вот и прекрасно, — одобрил Сережа. — Чем больше — тем лучше. Знаешь что? Ее еще можно установить на штативе. Дай бумагу!
Он положил стопку листов на хлипкий настил и принялся рисовать, одновременно объясняя.
— Вот тут будет койка… ну, массажная кушетка… на ней — пациент… тут — штатив… тут — штанга…
Виктор Иванович следил за авторучкой, меняясь в лице: то уважение переходило в ужас, то ужас — в уважение.
— И все это — вокруг фитюльки весом в полкило? — наконец осведомился он.
Сережа понял, что увлекся.
— Ну, в общем, ты сам лучше знаешь, — туманно сказал он. То ли эти слова отменяли все фантазии напрочь, то ли Сережа всего лишь рассчитывал, что народный умелец загонит их в разумное русло — этого Виктор Иваныч сразу не понял.
Но за пятьдесят лет жизни и двадцать лет работы с научными сотрудниками он уверовал не столько в силу их разума, сколько в силу их склероза.
Виктор Иванович не сомневался в том, что, явившись за окончательным вариантом аппарата, Сережа и не вспомнит добрую половину своих сегодняшних инструкций.
И он оказался прав.
* * *
Майка меж тем носилась по городу как наскипидаренный кот. Она вычислила врагов и плела интриги. Первым делом она побывала у всех знакомых журналистов и поменяла рекламу. Теперь она раскрывала ту коммерческую тайну, которую у нее все равно уже украли, и пускала в ход другую. На следующей неделе она открывала в салоне кабинет литотерапии! И раскидала по редакциям пресс-релиз, посвященный методу доктора Бадигиной. Особый упор делался на преследования, которым подверг Бадигину лично товарищ Сталин. Майка знала, за что непременно уцепится пресса. А про радиоактивность белых прожилок нагретого сердолика там упоминалось как бы вскользь, без единой цифирки. Уж больно прост в изготовлении был рекламируемый аппарат…
Попутно она узнала, что коллеги Данки в растерянности не побрезговали и милицией.
Уж больно прост в изготовлении был рекламируемый аппарат…
Попутно она узнала, что коллеги Данки в растерянности не побрезговали и милицией. Они дружно отнесли туда заявление о пропаже — и столь же дружно вынесли его оттуда. Им сказали, что молодую активную женщину разыскивать незачем — наверняка потеряла счет времени в чьей-нибудь постели. Поскольку маньяков в том месяце не обнаружилось, а последний выловленный специализировался на мальчиках, коллеги отбыли восвояси.