— Одному Господу ведомо. Я думаю, следует посоветоваться с хозяином шкатулки. Он ведь что-то рассказывал о магических камнях?
— Ну, рассказывал… — согласился Сережа. — Да кто ж его слушал?
— Любопытно… — отец Амвросий задумался, возведя очи горе.
— Это вопросы потусторонние, — попытался вернуть его на грешную землю Сережа. — А есть еще и уголовная сторона дела. Эта проклятая фирма на шестнадцатом этаже…
— Ну, с ней-то как раз все очень просто, — усмехнулся красавец-батюшка. — Завтра схожу и разберусь.
— Кто ж тебя пустит?
— Пробьюсь! — и бывший энергетик так хитро усмехнулся бывшему электронщику, что тот заподозрил тайные знание какого-нибудь восточного единоборства.
— Знаешь, какие там на входе дубы? — не то спросил, не то предупредил Сережа. — Разве что у тебя есть пропуск…
— А зачем мне пропуск? — осведомился отец Амвросий. — Сами дверь откроют да еще под благословение подойдут.
Выяснилось — среди бизнесменов завелась новая мода: освящать помещения контор. Отец Амвросий крестил целое богатое семейство, отгрохавшее себе на окраине приличный особнячок и оказавшееся в числе его прихожан. Разговорились — и священника привезли через день на четырнадцатый этаж того самого здания. Пока он шел через вестибюль, пока ехал на лифте — его приметили. И к моменту окончания обряда выстроилась очередь.
— А за чем ты туда явишься? Предлог нужен. Повторить освящение, что ли?
— Господи! Ты еще будешь подсказывать иерею, за чем он должен обращаться к богатым людям! — отец Амвросий даже возмутился. — Да за пожертвованиями! В храме вон полы — как вспаханное поле! Того гляди, кто-нибудь ногу сломит!
— Ты будешь требовать у них деньги?!?
Это у Сережи в голове не укладывалось.
— Какие деньги? Кто тебе сказал, что я произнесу слово «деньги»? — красавец-батюшка пылал уж больно выразительным негодованием. — Когда речь идет о пожертвованиях, говорить нужно о покаянии и о его плодах. Каждый из них — грешник, в грехах нужно каяться, а бесплодное покаяние не в счет.
— Плоды покаяния… — повторил Сережа, глядя на бывшего одноклассника даже с уважением. Никогда тот не умел решать финансовых вопросов, вечно его некстати скромность одолевала, будто в слове «деньги» было что-то неприличное, и гляди ж ты — нашлась формулировка, позволяющая изымать немалые суммы у бизнесменов красиво и чуть ли не божественно!
— Плодов, я полагаю, будет не густо, но ведь для нас главное — напасть на след твоей Майки, — отец Амвросий считал, что таким образом вернул ошарашенного Сережу на грешную землю, однако ж нет — у того в голове опять пропело светлым полудетским голоском и растаяло, а что это такое было — не разобрать.
Никогда тот не умел решать финансовых вопросов, вечно его некстати скромность одолевала, будто в слове «деньги» было что-то неприличное, и гляди ж ты — нашлась формулировка, позволяющая изымать немалые суммы у бизнесменов красиво и чуть ли не божественно!
— Плодов, я полагаю, будет не густо, но ведь для нас главное — напасть на след твоей Майки, — отец Амвросий считал, что таким образом вернул ошарашенного Сережу на грешную землю, однако ж нет — у того в голове опять пропело светлым полудетским голоском и растаяло, а что это такое было — не разобрать.
— Подведем итоги наших переговоров, — видя, что с бывшим электронщиком творится что-то непонятное, сказал бывший энергетик. — Завтра я нанесу визит на четырнадцатый этаж. Вечером сиди дома и жди моего звонка. А сейчас извини — дела.
У Сережи тоже были дела — кончался его перерыв.
Они расстались — и до следующего вечера атлет ходил смурной, до такого состояния смурной, что, навешивая на штангу черные блины-тридцатки, забывал закреплять их замками, а потом удивлялся внезапному подъему сил. Замки-то в паре тянули пять кило, и без них штанга с привычным весом шла вверх с изумительной легкостью.
Кроме того, тщательно им заделанная дыра в стенке прохудилась, и оттуда поперли крысы. Одна до того обнаглела, что из душевой просочилась в тренерскую. Сережа запустил в нее кроссовкой, вроде бы попал, крыса исчезла, и он не сразу сообразил, что вредная тварь проскочила в неплотно прикрытую дверь, ведущую в зал.
Обозлясь, взял Сережа швабру и пошел выдворять посетительницу.
В зале, как на грех, как раз появились две очередные толстушки. Одна была еще ничего — уродство свое понимала и не высовывалась. Другая же вырядилась в красные штаны и красную же футболку. Футболка диковинно топорщилась — под ней был намотан толстый пояс для похудения. Сережа как-то заметил, что эту мерзость не следует наматывать на голое тело — возможно раздражение кожи от собственного пота. Толстушка послушалась и обвернулась широченным синим поясом поверх одежды. Подошла к зеркалу — и сказала, что это ужасно, неэстетично и очень ее полнит. Пояс вернулся под футболку, а Сережа постановил впредь с этой дурой только здороваться, да еще, пожалуй, говорить «спасибо», принимая месячную плату.
Вооружась шваброй, Сережа обходил по периметру зал, заглядывая во все углы и за все тренажеры. Так он добрался и до «козла». Этим словом все, не сговариваясь, называли станок для прокачки спины и задницы. Возле него стояли толстушки и не сгоняли сало с задов, нет! Они уже не меньше десяти минут толковали, как сделать это, чтобы не наросли бицепсы… Почему-то все женщины в зале больше смерти боялись именно нарастить бицепсы, в простоте душевной полагая, что эти мышцы водятся на всех частях тела.