— Ты берешься судить, что и на чем вырастет?
Монбар почесал в затылке.
— Я не Законодатель, чтобы судить. Мне бы сейчас шкатулку вызволить — чтобы в будущем никто через нее до пирамиды не добрался.
— Вызволяй. Но помни — твое время в проявленном мире истекло. Ты не можешь расхаживать по нему, как по этому берегу.
— Но его-то время не истекло! — Монбар широким жестом указал на Сережу. — Пока он еще окончательно не стал Аметистом, он может ненадолго вернуться.
Очень Сереже не понравилось, что за него тут уже что-то решили.
— Шкатулку я, конечно, вызволю. Но хотелось бы получить информацию…
— Какую? Информация — это по ведомству второго отряда, — ответил Алмаз.
— Сюда, Сердолик! — позвал флибустьер. — Он прав, пусть Сердолик расскажет ему все про этих мерзавцев. Она много видела и поняла. И, кстати, именно она умудрилась позвать на помощь.
Жаркая волна прилетела с неба. Пламенеющий клубок щупальцев медленно опускался на песок.
Теперь Сережа уже знал, как можно в него проникнуть. И, не прощаясь с Законодателем и с флибустьером, разбежался, чтобы проскочить полосу радиации и ворваться в Сердолик.
— Добро пожаловать! — сказала Данка.
Она уже была полностью одета. А физиономия прямо-таки светилась блаженством, до такой степени светилась, что Сережа не мог не вмешаться.
— Ты, я вижу, не теряешься, — сурово намекнул он на роман с флибустьером.
— Ага, — согласилась совратительница. — Я, кажется, нашла то, что мне нужно.
И Сереже сделалось не по себе. Он вдруг сообразил, что у Данки хватит дурости остаться в Вайю навсегда…
— Ты собралась за него замуж? — строго спросил Сережа. — Он предлагал тебе это?
— Еще не предлагал, — честно отвечала Данка. — Но он выяснял, христиане ли московиты. Ему кто-то рассказывал, что в Московии живут язычники и молятся деревьям. Потом он спрашивал, есть ли у московитов обряд венчания. Он человек гордый и не хотел бы получить отказ из-за…из-за…
— … какой-то ерунды? — пришел на помощь Сережа.
— Да нет! Из-за вещей, которые не имеют отношения к его чувствам. Если бы оказалось, что религия встала между нами, словно каменная стена, он бы и не подумал предлагать руку и сердце. Отказ, даже по сверхобъективной причине, для него унизителен.
— Правильный мужчина, — хмуро одобрил атлет. — И ты бы пошла за него?
— Пошла бы я?…
Вопрос Данку удивил. Как если бы Сережа спросил, будет ли она дышать кислородом, будет ли ходить ногами, будет ли смотреть глазами.
— Ты же даже не подумала как следует, — рассудительно сказал Сережа. — Ты не поняла, что ты приобретаешь и чего лишаешься.
— Ты не поняла, что ты приобретаешь и чего лишаешься.
— Ну-ка, ну-ка! — будущая флибустьерская невеста оживилась. — И чего же это я лишаюсь?
— Нормального образа жизни, — начал перечислять Сережа. — Всех благ цивилизации. Своего привычного окружения. Квартиры… Работы…
— Квартиры и работы, — повторила она. — Ну, чего еще?
— Вещей…
— Ну, ну?
— Перспектив!…
И Сережа почувствовал, что иссяк.
— Ясно, — подвела итог Данка. — А теперь посчитаем, что я приобретаю. Система «дебет-кредит», так сказать. Давай, начинай! Полагаюсь на твою объективность.
— Ты попадаешь непонятно куда, в какое-то Вайю. Ты занимаешься непонятно чем, куда-то вылезаешь через камни, возишься с какими-то энергиями… Чем ты там будешь питаться — тоже неизвестно! И это ведь — навсегда!
— Вот и замечательно, что навсегда. Сереженька, милый, это мой единственный шанс на счастье — и ты хочешь, чтобы я добровольно отказалась?
— Да разве в нормальном мире невозможно найти мужчину?! Вот хоть бы у нас в зале…
— Не-воз-мож-но! — жестко сказала Данка. — Потому что в нормальном мире, как ты его называешь, я никому не нужна. Я нужна здесь. Сережа, ты не можешь понять одной вещи — уходя в Вайю, я ничего не теряю! Ни-че-го! Я наоборот — избавляюсь! Ты что, думаешь, если бы у меня был выбор, я жила бы в нашем городе, дружила с нашими женщинами и спала с нашими мужчинами? Думаешь, я была бы клерком в юбке? Да при одной мысли, что я больше не увижу своего коллектива, я готова сплясать вприсядку!
— Похоже, что и они тоже… — некстати буркнул Сережа.
— Естественно! Я не вписываюсь в эту жизнь и никогда не вписывалась. Во мне столько силы, сколько для нее не требуется, вот почему я постоянно сажаю себе на шею всяких убогих. А теперь я нашла для нее применение!
— А если это тебя уничтожит?
— А если я помру от старости?
— А если тебе только кажется, что ты создана для Вайю? А потом эйфория пройдет — и ты запросишься обратно?
Данка ответила не сразу.
И Сереже показалось, что победа замаячила на горизонте.
— Ты сейчас сказал разумную вещь. Но ты так говоришь разумные вещи, что вызываешь желание возражать себе. Ты провоцируешь агрессию, — сказала Данка. — Даже «дважды два — четыре» ты умудряешься так преподнести собеседнику, что сразу хочется ответить тебе: «Нет, пять!»
— Не замечал, — буркнул Сережа.
— Ты уж поверь мне на слово… Я не знаю, что будет. Может быть, моя сила на самом деле невелика и быстро иссякнет. Может быть, ее возьмут для какой-то высшей цели. Не знаю! Но нет такой уважительной причины, по которой я должна была бы вернуться в наш гребаный город и продолжать свою гребаную жизнь!