— Красивый жест! — обрадовался Сережа.
— Я брать сперва не хотел — и, как оказалось, правильно не хотел. Но сделал ошибку, — признался отец Амвросий. — Я ему говорю — мол, вам машина самому нужна, вы же за нее бешеные деньги заплатили! А он вдруг обиделся — я, говорит, «форд» покупаю, а сколько стоит этот «мерс» — для меня не деньги! Завелся, чуть мне в ухо не заехал. Я, от греха подальше, и согласился. Только, говорю, чтобы дарственная, как положено. На следующий день привозят мне дарственную… И иду я, Серенький, разбираться с документами. И обнаруживаю, что этот «мерс» — семьдесят затертого года, а пробег у него — как будто на нем сам Моисей сорок лет по пустыне во главе своего народа ездил… И состояние соответствующее. Наверно, этот… этот…
Не найдя для бизнесмена подходящего слова, бывший энергетик тяжко вздохнул.
— Наверно, он уж и не знал, как от своего «мерса» избавиться! А мне куда его девать? Договорился — стали понемногу ремонтировать. Так мы этот драндулет и зовем — «плод покаяния»…
— У меня в зале ребята из автосервиса качаются, я тебе телефон запишу, — пообещал Сережа.
— Дорого не возьмут, а то я с них дорого возьму…
Тут он вспомнил, зачем, собственно, пришел.
— Пошли, там твой супец давно остыл, — увлекая отца Амвросия в дом, сказал он. — И расскажешь наконец, что там у тебя на шестнадцатом этаже вышло!
— Бабуси ушли? — вполголоса осведомился красавец-батюшка.
— Ушли.
— Тогда — ну его, этот суп! У меня там пироги с капустой есть и кофе сварим.
Сережа требовал немедленного доклада — и отец Амвросий приступил к делу прямо у газовой плиты.
— Ну, прибыл я на шестнадцатый этаж и пошел себе по коридору, — эпически начал он, разогревая в джезве молотый кофе с сахарным песком. — Иду, все мне дорогу уступают, кое-кто под благословение подходит. А я на номера поглядываю. И вижу — девятнадцатая комната вроде есть, а за ней — двадцать первая. Значит, вход в двадцатую — девятнадцатую.
— Все соответствует! — воскликнул необычно взволнованный Сережа. Почему-то ему было трудно усидеть на устойчивом кухонном табурете, он ерзал и пытался зависнуть на сиденьем.
— Не вопи. Перекрестясь, вхожу. Навстречу мне из-за стола поднимается человек, здоровается. Я на него гляжу с изумлением. Извините, говорю, я, кажется, не туда попал. А он мне так радостно — кого ищете, батюшка? Ага, думаю, не бусурманин, понимает обращение.
Отец Амвросий негромко рассмеялся.
— И принялся я образ на стенке искать, на который бы перекреститься. Естественно не нашел. И говорю — у меня встреча назначена, только я, должно быть, этажи перепутал. Я в этом здании помещение для фирмы освящал, а им после этого Господь удачу послал, дела пошли на поправку, и мне с прибыли пожертвование обещано. Они мне сами позвонили, пригласили обсудить это дело. Благотворительность, говорю, дает налоговые льготы, и нужно все как следует с юристами обсудить, чтобы и церкви хватило, и бизнесменов не обидеть. А рассказываю я ему все это неторопливо, с достоинством. Налоговые льготы его, разумеется, и заинтересовали!
— Еще бы, — Сережа очень хотел встряхнуть бывшего одноклассника, чтобы тот бросил экономику и перешел к Майке. — Ну, а потом?
Отец Амвросий налил из чайника в джезву кипяченой воды. В джезве свирепо зашипело.
— Потом я ему намекнул, как это делается. Познакомились. Зовут его Николай Юрьевич. Очень приятный человек оказался, нас с тобой дет на десяточек постарше, твоего примерно роста, все время улыбается. Вот он меня усадил, попросил секретаршу Юленьку, она кофе принесла — все чин чином, и маленькие пирожки. От пирожков я отказался — среда, постный день. И предлагаю — раз уж я к вам попал, к такому приятному собеседнику, то вот вам образок на память, Николай-угодник, ваш личный заступник перед Господом, тем более, что вы без образов тут живете. Он, как и положено, устыдился. Погрязли, говорит. Слово за слово — спрашиваю, крещен ли. Крещен, говорит.
— Да что ты про божественное?… — Сережа уже изнемогал. — Ты про Майку!
— Дойдет с Божьей помощью и до Майки. Я его ругать не стал, пожалел. В храм пригласил. А после литургии, говорю, ко мне в гости, откушаем постного, как Бог велел. Тут и он разлетелся меня в гости приглашать. Купил, говорит, особнячок за городом, как раз бы и освятить. Машину за мной прислать обещал. Я ему — комплимент. Он мне — взаимно! В общем, был я сегодня у Николая Юрьевича в гостях.
Купил, говорит, особнячок за городом, как раз бы и освятить. Машину за мной прислать обещал. Я ему — комплимент. Он мне — взаимно! В общем, был я сегодня у Николая Юрьевича в гостях. Особнячок ничего, построен в пятидесятые, потолки — во! Целая вилла.
— Да что ты про архитектуру?!?
— А стоит эта вилла в шести километрах за городской чертой, за каменной оградкой, которую бронебойным снарядиком не возьмешь, — невозмутимо продолжал бывший энергетик. — Перед ней — газончик в английском стиле, что за ней — не знаю, не заглядывал, а сбоку от нее новехонький бассейн. Не поверишь — искупаться захотелось. Уж не помню, когда в последний раз в бассейне плавал…
Сережина физиономия изобразила такое, что красавец-батюшка отстранился от него ладонью и даже на два шага отступил от плиты.