Флибустьер рассмеялся.
— Если бы тебе пришлось вести переговоры с головорезами берегового братства, за такие словесные выкрутасы тебя бы пристрелили, и правильно сделали! — сказал Монбар с удивительным для флибустьера благодушием.
Сережа между тем стоял, соображая, и соображая со скрипом. Хотя огненный клубок и рычал, хотя он и внушал ужас шевелением когтистых языков, однако этот выстрел…
Атлет сделал два шага к Сердолику…
— Назад! — крикнул Монбар.
— Назад! — взревел и клубок. — Радиация!
— Радиация? Ну да… — Сережа некстати вспомнил аппарат доктора Бадигиной. Ес-тест-вен-но, если пятьдесят граммов сердолика дают легонькое и целебное излучение, то эта живая глыба и прикончить может не хуже атомного взрыва… Но пистолет?…
Он сделал еще один шаг.
— Сережка, не смей! — раздалось в глубине клубка.
— Данка?
— Данка! — подтвердил негромкий рев.
Мысли в Сережиной голове принялись сползаться вместе, как муравьи. Пневматический пистолет, вредный характер… Но ведь она была безумно перепугана, когда камень засосал ее! Она оказалась в плену у чего-то сверхъестественного и губительного!
О чем это она толковала Майке, когда оказалась в запертом кабинете на шестнадцатом этаже?
— Данка, мы же искали тебя, мы хотели тебя спасти!… — с обидой воскликнул Сережа. — А ты?!?
— Да я сама думала, что меня надо спасать, — отвечала она. — Вообрази — тебя затягивает вот такое чудище!
Она выразительно пошевелила огненными щупальцами, целя белыми когтями в лицо атлету.
— Это что — навсегда? — спросил атлет, отстраняясь.
— Еще чего не хватало! — прорычала Данка.
— Послушай, сударь мой, ежели тебе угодно увидеть сударыню в прежнем ее облике, то не бойся и войди в нее, — предложил Монбар. — Не бойся, пока ты будешь в ней, никто не покусится на твою добычу. Что скажешь, Яшма?
— Ты сам выбрал его, Аметист, — отвечала китаянка. — Учи его, как знаешь.
Флибустьер забрал у Сережи плавающий в воздухе шар.
— А радиация? — спросила Данка.
— Если он войдет очень быстро, беды не случится. Ну? Приходилось тебе, сударь, нырять?
— Приходилось, — буркнул атлет. — Но не в женщину же!
— Вперед, на приступ! — заорал вдруг флибустьер так повелительно, что ноги сами поднесли Сережу к огненному клубку, метнувшиеся вперед щупальца закогтили его — и он влетел в алую дыру головой вперед.
Глава тринадцатая, матримониальная
Оказался Сережа в небольшом помещении, под красновато-оранжевым сводом, и не сразу понял, что так мог бы выглядеть изнутри сердолик, отшлифованный кабошоном. На полу, скрестив ноги по-турецки, сидела Данка со своим неизменным пневматическим пистолетом.
Сережа шлепнулся рядом на живот, перевернулся, готовый отбиваться руками и ногами, вскочил — и угомонился лишь услышав знакомый смех.
Одета Данка была так же, как в тот вечер, когда исчезла. Те же джинсы, та же куртка, та же сумка рядом. Вот только рыжие волосы, не достигавшие плеч, непостижимым образом удлинились до талии. И знал же Сережа, что они — крашеные, однако здесь, в минеральном мире, этот вызывающий цвет стал для них естественным, и отросшие корни были не темно-русыми, но бледно-рыжими, даже розоватыми, а кроме того, змеилось в шевелюре несколько тонких белых прядей.
Вот только рыжие волосы, не достигавшие плеч, непостижимым образом удлинились до талии. И знал же Сережа, что они — крашеные, однако здесь, в минеральном мире, этот вызывающий цвет стал для них естественным, и отросшие корни были не темно-русыми, но бледно-рыжими, даже розоватыми, а кроме того, змеилось в шевелюре несколько тонких белых прядей.
— Так это я — в тебе? — обводя ошалевшими глазами оранжевый купол, дрогнувшим голосом спросил Сережа.
— А что? Очень удобно, — сказала Данка. — У нас тут всегда можешь уйти в себя. Ты тоже научишься. Я к тебе еще в гости приходить буду.
— С чего это я буду учиться? На кой мне? — сердито осведомился Сережа.
— С того, что ты теперь — Аметист. Я вот — Сердолик, вернее, тот вид сердолика, который зовут карнеолом. Да ты садись, садись!
Сережа опустился на корточки и, опершись сзади рукой, кое-как сел. Новые джинсы не позволяли ему как следует согнуть ноги в коленях.
— А Майка?
— Майка — Оникс. Ее втянул в себя именно Оникс. Поэтому ее охватило неземное блаженство. А Наследник — Авантюрин, но с ним все сложнее. Он в моем отряде, но свойства авантюрина еще не установились полностью, и он сам не знает, на что себя употребить. Как и сам Наследник. Хорошо, что тут хоть алкоголя нет…
— С чего это вдруг Майка — Оникс? — Сережа постарался припомнить, что бывшая жена говорила об этом камне, но, очевидно, до него она еще не добралась.
— Над небом голубым есть город золотой… — тихо и с какой-то удивительной грустью пропела Данка. — Если бы и мне быть Ониксом! Это же самый счастливый для женщины камень!… Оникс вдохновляет на музыку и стихи…
— Ты любишь музыку и стихи? — недоверчиво спросил Сережа. Как-то не вязалось это с пневматическим оружием и замашками бравого рейнджера…
— А почему, как ты полагаешь, я собралась замуж за творческую личность? Я-то не поняла, что мне не дано быть Ониксом, а он, как видишь, понял! И вовремя сбежал. Я — Сердолик, Сереженька. Я — свирепый Сердолик, яростно выдирающий из человека сгустки отравленной крови. Я знаю, где эти сгустки, я знаю, что они — лишние, и извлекаю их, несмотря на боль. Я и его от всякой дряни освободила… только не сумел он меня за это полюбить, как ни старался… Не умею я вдохновлять…