Нурманы, ругаясь, выскочили из пылающего дома. Ох и влетит им от хёвдинга за эту промашку. Но кто же знал…
Черный дым клубами поднимался в небо. И каждый, кто видел его, сразу и безошибочно понимал: беда!
Однако над градом Полоцком уже сгущались тучи. И несущий грозу Молниерукий Перун, многие лета даривший удачей князя Роговолта, в это лето встал на сторону его врага. Должно быть, жертвы ревнителя языческой веры молодого Владимира были обильней тех, что сулил Молниерукому старый варяг Роговолт.
Над Полоцком сгущались тучи, и в их клубах, в сумраке непогоды, потерялся страшный знак, поданный Рузлаем.
* * *
Предгрозовой сумрак лег на Полоцк. Серым стало все вокруг. Почернели воды Двины и впадавшей в нее речки Полоты. На пристани купцы поспешно прятали товары, а корабельщики накрывали суда просмоленными холстинами.
Однако надвигающаяся гроза мало кого смутила. И уж точно не могла помешать княжьей трапезе.
— Пиры и охота, — пообещал Савке Устах. — Успеешь еще в Новгород. Никуда он не денется. Чай, так и будет стоять, где стоит. А мы завтра с тобой на кабана сходим!
Глава восьмая
Битва за Полоцк
Владимиру гроза была сущим подарком. Привычному к морским бурям князю новгородскому нынешнее буйство стихии казалось теплым дождичком. Тетивы и стрелы защищены от влаги кожаными чехлами, а мечи, топоры и копья воды не боятся. Равно как и те, кто ими владеет.
— Добрый знак, — проворчал воевода Добрыня, глядя на низкие черные тучи.
— Тор нам благоволит, — ухмыльнулся ярл Сигурд.
— Тихо подойдем, — отозвался ярл Дагмар.
— Сцапаем Роговолта — как медведь тюленя, — ощерился рыжебородый нурман, ярл Торкель.
— Поучим полочан — навек запомнят! — изрек старшина новгородских ополченцев Удата.
Каждый говорил на своем языке, но понимание было — полное.
Смешанное воинство Владимира пряталось в соседнем леске, только вожди выехали вперед. Отсюда, с пригорка видна была черная Двина и вставший над ней город. Воеводы не беспокоились, что их заметят. Крупная сыпь дождя прятала все.
Лошади прядали ушами, фыркали, когда дождевая вода попадала в ноздри. Всадники дождя не замечали.
— Дагмар, пошли сотню… — начал Владимир.
Его перебил змеистый высверк. Молния ударила в одинокий дуб, раскинувший ветви шагах в ста от всадников. Вспыхнувшее было пламя тут же убила хлещущая с небес вода.
Владимир подождал, пережидая громовый раскат.
Вспыхнувшее было пламя тут же убила хлещущая с небес вода.
Владимир подождал, пережидая громовый раскат. Молний он не боялся.
Перун — на его стороне. Плевать, что Роговолт — природный варяг. Он — на стороне Ярополка, на стороне христианина, а значит — отступник!
За старых богов!
Струи текли по лицу князя, проникали под доспех, даря приятную прохладу. Когда отгремело, Владимир договорил:
— Дагмар, пошли сотню хирдманов. Пусть почистят дорогу. Медлить нельзя. Развезет — таран увязнет.
— А может — с наскока возьмем, княже? — азартно вмешался Удата. — Налетим из ненастья, ударим, захватим ворота… — и осекся, увидев ухмылки скандинавов.
— Ну я просто… Так предложил… — сконфуженно пробормотал новгородский боярин.
Новгородец в воинском деле был новичком. Если и воевал, то в основном на вече, дубиной. Это — в молодости. А нынче — исключительно глоткой.
Дагмар рявкнул по-свейски, подзывая одного из своих хёвдингов.
Не успел гром ударить дважды, как большая сотня свеев, растянувшись цепью, устремилась через ржаное поле к змеившейся вдоль Двины дороге. Серые панцирные спины у многих были прикрыты волчьими шкурами. Издали они и казались волками: ловкие, стремительно-хищные.
— Торкель, возьми своих. Зайди с пристани и затаись. Когда мы начнем бить главные ворота, выждешь, пока полоцкие стянут к ним все силы, и ударь.
Нурманский ярл мотнул рыжей бородищей: одобрил княжий замысел.
И Добрыня тоже одобрительно кивнул, хотя план этот они придумали вместе, заранее. Пусть думают, что князь все решил сам и прямо сейчас.
А с грозой очень хорошо получилось. Все видят: удача на стороне Владимира. А удача и победа, считай, одно и то же.
* * *
Киевские лодьи мокли под дождем, но товары были надежно укрыты. Сами купцы спрятались под кожаным пологом, пережидая буйство Сварога и подкрепляя силы вяленой рыбкой и густым свежесваренным пивом. Купцы умели постоять за себя. У каждого было оружие: у кого — меч, у кого — топор или копье. У всех — луки и стрелы. Однако у стен Полоцка торговые гости чувствовали себя в полной безопасности. И оружие их большей частью осталось на лодьях. Это в походе оно должно быть под рукой, а здесь их бережет сила полоцкого князя.
Не уберегла.
Нурманы возникли из завесы дождя так стремительно и бесшумно, как умеют только викинги. Искусство, отточенное в сотнях походов, в десятке поколений. Внезапность в набеге — это победа.
Пятеро хирдманов, слаженных в битве, как пальцы одной руки, набросились на девятерых киевлян, укрывшихся под пологом, и перебили их быстрее, чем дважды прокукует кукушка. Посекли, убедились, что живых не осталось, и устремились дальше. Убивать. Мужчин, женщин, детей. Всех.
Вскоре на полоцкой пристани не осталось ни одного живого человека. Только нурманы. Тихо и быстро. Кое-кто из убиваемых, правда, успел крикнуть, но крик потерялся в шуме ливня.