Но честен Свенельд. Сдержал клятву, данную отцу Ярополка Святославу. Отдал княжью долю. Более того, сам сел рядом с молодым киевским князем, оставив земли свои сыну Люту. И помог Ярополку удержать вотчину. Опытен Свенельд. Вот и сейчас не торопится сказать свое слово. Смотрит князь-воевода на двух братьев, Артёма и Богуслава, — и дивится тому, как они непохожи. Младший — высоченный, плечистый, белобрысый, лицом — чистый кривич, а нравом — пылкий, истый южанин. Старший же невысок, темноволос, внешне спокоен. И голос у него ровный. Ни намека на гнев или угрозу.
— Если ты хочешь сказать, боярин, что мой брат врет, так и говори.
— Нет-нет, воевода! — поспешно произнес боярин Блуд и даже рукой махнул: мол, ничего подобного и быть не может.
Свенельд чуть заметно усмехнулся — уголком рта. Блуд — недруг. Однако умен и хитер. В делах ловок. За то и ценим был Ольгой и Святославом. А ныне — Ярополком.
Хотелось бы Свенельду, чтоб сказал сейчас Блуд: врет гридень Богуслав. Скажи он так — и любой из братьев вправе потребовать божьего суда. Причем, если суда потребует младший, у Блуда еще есть надежда выставить более сильного поединщика из гридней, а если старший? Ярополк знал нескольких воев, способных выйти на поединок с воеводой Артёмом. Но ни один из них не станет драться за Блуда. А из прочих никто не рискнет.
Нет, не скажет Блуд, что врет гридень Богуслав. Лучше от своих людей откажется.
— Я не спорю, княже! — Губы моравского боярина растянула сладкая улыбка. — Может, и переведывался кто из соплеменников моих с копчеными, так то закон не возбраняет. Вот и отец твой тоже с печенегами дела имеет. И не только он. Верно я говорю? — Блуд обернулся к князь-воеводе Свенельду. Будто бы за поддержкой. А на самом деле — с намеком. Есть и у Свенельда связи с печенегами. Причем не только с замиренными, такими как Цапон, но и с дикими. И Блуд об этом знает.
Свенельду плевать на то, что пронюхал Блуд. Он глядит на сыновей воеводы Серегея… И взгляд этот — недобрый. Завидует князь-воевода. У него ведь три сына было. Старшего еще в отрочестве медведь на охоте заломал. Младшего ромеи убили. Только Лют один и остался.
Должно быть, почуял боярин Блуд недобрую эту зависть и решил, что не расположен князь-воевода к братьям Серегеевичам.
Может, и так. Но все равно Блуд ошибся. Не на его стороне Свенельд. Впрочем, он и не на стороне братьев. Князь-воевода — исключительно на своей собственной стороне. И на стороне великого князя, конечно, если это не во вред самому Свенельду.
Ошибся Блуд, однако на сей раз Свенельд его поддержал:
— Верно.
Ошибся Блуд, однако на сей раз Свенельд его поддержал:
— Верно. — Но тут же уточнил: — Однако не с теми копчеными, кто к нам немирен.
— Вот и я говорю! — обрадовался Блуд. — Разве ты, гридень, видел, что те печенеги худое княжьим людям делали или убили кого?
— Они хотели убить меня! — воскликнул Славка.
— Откуда знаешь? Хотели бы — убили. Сам помысли, великий князь: можно ли поверить, что две сотни степняков не смогли убить одного гридня, вдобавок связанного, когда того же гридня, притом свободного и оружного, двое обратали?
— Врасплох меня взяли! — возмутился Славка.
Блуд развел руками, а Ярополк неодобрительно поджал губы. Это не только Славке, но и ему хула: такие, выходит, у великого князя гридни, что их можно взять врасплох.
Славка прикусил язык: понял, что он на волосок от того, чтоб лишиться золотого пояса.
Вновь подал голос Свенельд.
— Допустим, ты прав, боярин моравский, — произнес князь-воевода. — И печенеги то были мирные, и людишки твои гридню этому худого не желали. Но гридень Богуслав — княжий дружинник. Посягнуть на него, отнять у него клинок и свободу — это преступление против нашего князя.
— Да шутковали они! — воскликнул Блуд. — Баловались!
— Допустим, — кивнул Свенельд. — А теперь пошутили — будет. А теперь верни-ка, боярин, оружие княжьему дружиннику. И немедля.
— Да как же я его верну, если я понятия не имею, где мои люди!
— Твои люди, — с нажимом произнес Свенельд. — Тебе за них ответ держать.
— Да он сам виноват! — с привзвизгом воскликнул Блуд. — Хорош дружинник, у которого меч отобрать можно! — Но заметив неодобрительный взгляд Ярополка, спохватился: — Вернут они его зброю, княже, не сомневайся. Как у меня на подворье появятся, я с них немедленно спрошу! И накажу примерно, чтоб не баловали. У меня все по закону. Отняли имущество у княжьего человека — должны вернуть. Или возместить. Так ведь по Правде?
— Ты не понял, боярин, — холодно произнес Артём. — Князь-воевода тебе что сказал? Меч дружинника принадлежит князю. Не у брата моего оружие отняли — у великого князя киевского. Может, тебе напомнить, что по Правде положено за хищение зброи у князя? Напомнить?
— Твои люди — твой ответ, — сказал Свенельд. — Виру тебе князь сам назначит (Ярополк кивнул). Людей твоих, как вернутся, немедля к князю. Может, он их и помилует — не станет руки рубить. Хотя по Правде можно бы им и головы с плеч. Напасть на дружинника, который нес княжий дозор, — за такое жизнью платят. И о печенегах тех, с которыми якшались, тоже следует спросить. Крепко спросить.