— А то ему более не у кого учиться, кроме как у Свенельда, — проворчал Серегей.
— Например — у тебя, — ухмыльнулся Рёрех беззубым ртом.
— Вот именно, — не принял шутки воевода. — Ярополк меня позвал, а Свенельд — оттер. Я в советчиках княжьих ему не нужен. Блуд — годится, потому что — Блуд. Артём подходит, потому что тоже молод и прям. А я Свенельда насквозь вижу. И крутить князем не позволил бы. Вот скажи мне, старый: почему Свенельд Ярополка против Владимира настраивает?
— Потому что Владимир сам бы на киевский стол сел с охотой, — ответил Рёрех. — И для Киева это, может, и лучше было бы. Владимир — он за старых богов, а Ярополк… Его ваша ромейская вера ослабила. Нет в нем варяжского духа. Князь должен ворогов бить, а не в тереме сидеть!
— Не вера его ослабила, а бабка! — вмешался Артак. — Кабы Ярополк у отца учился, он бы по-другому правил. Вон Артём наш — сызмала в походах. И вера ему ничуть не мешает ворогов бить.
— Согласен, — кивнул Серегей. — Владимир — нелучший князь. Просто он старше. И опытнее. И дядька его Добрыня — тоже не лыком шит. Но до сих пор они волю Святослава уважали и козней Ярополку не чинили.
— Силы у Новгорода не те, чтоб с Киевом тягаться, — заметил Артём. — А если бы он породнился с Роговолтом…
— Не породнился бы. Я Роговолта хорошо знаю. Он о своем княжестве и о своей независимости печется. Потому Ярополк ему ближе Владимира, что Киев дальше Новгорода.
— А что бы ты сделал, батя, на месте Ярополка? — спросил Артём.
— Я бы, сынок, первым делом Владимира из Новгорода убрал. Уж больно крепко он там прижился. И со свеями да нурманами — в большой дружбе. Я бы переселил Владимира куда-нибудь поближе. Дал бы ему земли ну хоть на границе с ляхами. Пусть будет щитом между нами и князем Мешко. [11] Ляхи нынче — христиане.
С ними у Владимира дружбы особой не будет. Не то что с нурманами и свеями. Да и присматривать за ним здесь удобнее. Но это — не главное. Главное — я бы его в Киев почаще звал. Советовался. Уважение выказывал. Дядьку его Добрыню тоже привечал. Но это я. А Свенельду такие советчики при Ярополке не нужны. И Владимир ему не нужен. Случись что с Ярополком, Владимир — первый претендент на киевский стол. И он Свенельду такой воли, как брат, точно не даст.
— А почему — Владимир? — спросил Артак. — Есть ведь еще Олег. Законный сын.
— Это у вас, парсов, Олег был бы важнее Владимира, — сказал Рёрех. — А по-нашему если отец сына от наложницы или иной бабы признал и в род ввел, так он ничуть не хуже, чем остальные.
— Ну не скажи, дед! — запротестовал Артём. — Все же разница есть — от кого сын рожден: от княжны или от холопки.
— Разница есть, — согласился Рёрех. — Только между Владимиром и Олегом и другая разница имеется. И немаленькая. Владимир в Киеве не бывал с тех самых пор, как в Новгород княжить уехал. Однако ж молва о нем идет такая, что муж он храбрый и опыта немалого, потому что он — «морской конунг», водитель дружин. А Олега в Киеве видели не раз, его знают здесь, да только знают и то, что ничего славного он покуда не совершил.
— Так он же еще отрок по годам! — возразил Артём.
— То-то и оно, — кивнул Рёрех. — Поставь их рядом, отрока и воителя, — и киевское вече единым голосом Владимира выкрикнет. Ну, может, ваши христиане и против будут, только их покуда меньше, чем верных старым богам. Да и христиане понимают: Киеву нужен сильный князь, а не такой, как Олег.
— Однако Ярополка киевляне приняли, — напомнил Артём. — А он тогда не старше Олега был.
— Тут другое, — сказал Рёрех. — Ярополка на стол сам Святослав посадил.
— А если за Олега Свенельд слово скажет?
— Не скажет, — отрезал Рёрех. — Варяги у меня были — из Овруча. Гостинцы принесли и так… поговорили. Скажу так: не ладят Святославович со Свенельдичем. Земли там спорные или что, однако лада между соседями нет. Не станет Свенельд поднимать того, кто с его Лютом недружен. Но и Владимира Свенельд не хочет, потому что Владимир и дядька его сами все решать станут, а не по Свенельдовой подсказке. Потому я думаю так: хочет Свенельд крылышки Владимиру подрезать. И о том они с Ярополком и толковали.
— Это понятно, — согласился Артём. — Только ты мне вот что скажи, дядька Рёрех, если с князем нашим что-то случится, кто тогда на киевский стол сядет?
— А хоть бы и ты, — усмехнулся старый варяг. — Или вот батька твой.
— Лют, — негромко произнес воевода Серегей. — Лют сядет. И я его поддержу. И ты, Артём, его поддержишь, потому что он — хоть и не Святославовой крови, а муж достойный. И Свенельд — за ним. И в Киеве его знают и любят. Хорошим князем будет Лют… Если Ярополка не станет. И если не будет силы у его брата Владимира. Но мы с тобой, сынок, должны позаботиться, чтобы Ярополк — жил. Если ты помнишь: оберегать его тебе когда-то сам Святослав велел. А чтобы не показалось Свенельду что один лишь Ярополк стоит преградой между Лютом и великокняжьим столом, надо, чтоб был жив Владимир Святославович.
— Может, упредить его, что против него злое затевают? — предложил Артём.
— Нет! — отрезал Серегей. — Во-первых, ты, сын, Ярополку присягнул, и выдавать его тайны Владимиру — это предательство. А во-вторых, — тут воевода усмехнулся, — Владимира и без тебя предупредят. Можешь не сомневаться: у Добрыни в Киеве соглядатаев — не один десяток. Небось и в тереме у князя соглядатай сыщется. Найдется кому весточку послать.