Сергей поглядел на сына в упор, произнес веско и властно:
— Сборы идут не у нас. Это князь бежит в Родню, а не мы.
— Но… — Славка растерялся. — Бать, я не понял: ты что, хочешь, чтоб мы присяге изменили? Как же можно князя своего бросить — в такое время? Это же на всех нас позор.
— Позор — бросить свой город и сбежать! — отрезал Сергей. — Князь, который только мыто собирает, а людей своих оборонять не хочет, это уже не князь, а разбойник. Пусть Ярополк бежит. Ты и Артём должны быть здесь. Я еще не принял решения.
Пусть Ярополк бежит. Ты и Артём должны быть здесь. Я еще не принял решения. Хочу со всеми посоветоваться.
— Но если Артём не захочет прийти? — засомневался Славка. — Ты же его знаешь. Ему Святослав завещал беречь Ярополка.
— А Ярополку он завещал быть киевским князем, а не убегать из столицы, поджав хвост! Чтоб были здесь не позже полудня. Будет семейный совет. Всё!
Славка кивнул и выбежал из комнаты.
«Правильно ли я поступаю?» — подумал Сергей, прислушиваясь к себе.
Ведовской дар не ответил. Он остался там, на острове Хорса. Мир больше не двоился. Остался только один. Этот. Вроде бы помнилось что-то… Например, что некий князь именем Владимир — крестил когда-то Русь. Но это, верно, была другая Русь. Или — другой Владимир… Этот Владимир христиан гнал, а церкви рушил.
Однако Ярополку против него — не устоять. Слаб он против старшего брата. Встать за Ярополка скорее всего означает — погибнуть вместе с ним. Впустую. Что же делать?
Решать надо было умом, а не чутьем. И ошибиться было нельзя.
— Как же так можно, отец? — дрогнувшим голосом спросил Артём. — Мы же княжья русь. Кем станем мы — отступившись? Это же — как род предать…
— Это ты верно сказал, Артёмка, — внезапно подал голос Рёрех. — Род наш Русь киевская, глава наш — князь киевский, да только мы ведь — не челядь, не холопы обельные. Мы вольны выйти из рода, если пожелаем.
— Погоди, Рёрех! — перебил его Сергей. — Не так все. Не мы выходим из рода. Это Ярополк бежит из Киева. Бросает нас и бежит! Это он — изгой, не мы!
Рёрех крякнул, глянул одобрительно.
— Уел меня батя твой, — сказал он Артёму. — Коли глава рода бросает дом свой и домочадцев без защиты и бежит — какой он после этого — глава? Так что не сомневайся. Был ты русью — и остался. А князь наш — изгой. Даром что варяг природный. Это его Бог ваш ромейский подточил. Кто от Перуна отступится…
— Что ты болтаешь, старый? — сердито перебила Сладислава. — Христос — Бог истинный! Единственный!
Он великую силу имеет! А Перун твой — кумир ложный! Бес! Деревяшка позлащенная!
Вопреки ожиданию Сергея, Рёрех не обиделся, а захихикал:
— Разве ж я сказал, что Христос твой слаб? Был бы слаб, не поклонялись бы ему ромеи и иные народы. Но таков он, вижу, что сильного сильней делает, а слабого слабостью искушает. Кто слабость победит — сам сильным станет. А кто не сумеет, тому горло перережут и кровушкой его ножки польют тому, кого ты, женщина, деревяшкой позолоченной обозвала.
— Кровью мучеников вера укрепляется! — с каменным лицом произнесла Сладислава. — Дух сильнее смерти!
Сергей с тревогой поглядел на жену. Он знал, как она упряма в таких вопросах. Очень не хотелось, чтобы они с Рёрехом поссорились. Тем более, в такой трудный час…
— Сильный дух, — уточнил Рёрех. — А слабый?
— Всё! — прекратил диспут Сергей. — Не будет никаких мучеников! Владимир нам не враг, а в Родню с Ярополком вы, сынки, не пойдете! Оставив Киев, он перестал быть киевским князем. Владимир — старший сын Святослава и править будет не хуже Ярополка. Да, он язычник. Но ведь и Святослав был язычником.
Да, он язычник. Но ведь и Святослав был язычником. А каким он был князем! А там, глядишь, вразумит Владимира Бог — так и покрестится.
Последнее было сказано для Сладиславы. А Сергей продолжал:
— Артём, поручаю тебе собрать наших людей, всех, кого удастся. Не забудь и тех, кто сейчас в дружине Ярополка. Они тоже в Родню не пойдут. Как только Ярополк уйдет, пусть те, кто умеет сражаться пеше, идут в город. Остальных, под присмотром опытных сотников, отправь оберегать наши деревни, что близ Киева.
— Не понял, батя, ты что же, хочешь сам Киев от Владимира удержать? — встрял Славка.
— Удержал бы — да не для кого, — буркнул Сергей. — Головой думай, сынок! Владимир в город войдет, а у него в войске — несколько тысяч нурманов да свеев. И все они только и мечтают — Киев разграбить.
— Тогда, бать, нам надо уходить, — убежденно заявил Славка. — Я видел, что они в Полоцке творили. Все богатые дворы вчистую разграбили, народу перебили множество. Они ж во Владимировом войске — основная сила. Кто их удержит? Уйдем хоть куда, в городок какой-нибудь. Там отсидимся, пока не схлынет.
— Предлагаешь — как Ярополк? — осведомился Сергей. — А может, сразу к печенегам уйти?
— Лучше — к уграм. Или вот — в Искоростень, к Свенельду. Он нам, считай, почти родич. Там точно отсидимся. У Свенельда тоже дружина есть… — Тут Славка сообразил, что его точку зрения, судя по всему, никто не разделяет, и смутился. — Это я так думаю, — завершил он и замолчал.
— Рёрех, а ты что думаешь? — спросил Сергей.