Однако Артём Варяжкиной радости не разделял.
— Не время, — сказал воевода.
Он переглянулся со Славкой, стоявшим чуть поодаль. Брат еле заметно качнул головой. Он с двумя десятками гридней должен был оберегать князя. И от тех, кто снаружи, и от тех, кто внутри. Нельзя сказать, что Славке пришлось по душе поручение. Не будь его, Славка ходил бы на вылазку вместе с Варяжкой.
Ярополк обиженно нахмурился. Будто ребенок, у которого отняли забавку. Поглядел на горящий таран…
— Почему нельзя ударить? — спросил он. — Ты же предлагал дать им бой! Так давай дадим!
— То было раньше! — Боярин Блуд в сопровождении полусотни собственных воев шел вдоль стены.
Славка сделал знак своим: бдите. Блуду он доверял не больше, чем медведю из зверинца.
Боярин (потому ли, что почуял это недоверие, или оттого, что на стене было тесновато) сделал знак своим охранникам, что остановились поодаль, и подошел к князю один.
— Раньше воевода Артём был храбрее, потому что не был Владимиром бит, — продолжал Блуд. — А может, завидно ему, что ты Владимира побил, а у него — не вышло. Сейчас враги бегут. Если ты, княже, сам поведешь гридь, мы их разгромим!
— Я поведу! — решительно заявил Ярополк.
Артём сдержался. У Блуда есть цель. Возможно, эта цель — вывести Ярополка за стену. Князь молод, ему хочется славы. Его легко уговорить.
— Победа! — воскликнул Ярополк. — Я чувствую ее. Бог — с нами. Мы разбили их сейчас! Мы…
— Они нас пощупали, — сказал Артём спокойно. — Легонько. Это еще не победа. И с кем мы сейчас ударим? Здесь, на стене, — полторы тысячи воев. Большая их часть караулила всю ночь. Они устали и голодны. Это с ними ты, Блуд, собираешься нападать на Владимира? Если же ты, княже, решил дать бой, тогда надо подготовиться: собрать войско, выбрать время…
— Воевода дело говорит, — поддержал Артёма опомнившийся Варяжко. Уж он-то знал, что его люди устали. — Дождемся ночи — и ударим. Всей силой!
— Ночью? — Ярополк задумался. Предложение ему не очень понравилось. Ночью настоящие храбрецы не воюют! Да и кто ночью увидит их подвиги?
А вот Блуду слова Варяжки, похоже, понравились. Но он помалкивал. Ждал, что скажет Артём.
— Ночью было бы славно, — согласился воевода. Тем более что ночью легче будет уберечь князя от случайной стрелы — в спину. — Только, думаю, ночью — не получится?
— Почему? — спросил Ярополк.
— Владимир — опытный воин. Ночью они отойдут.
— Я не знаю, кому мне верить, — пожаловался Ярополк. — Они все говорят, что преданы мне, но желают противоположного. Когда Блуд советовал удержаться от сражения, воеводы в один голос требовали битвы. Теперь, когда Блуд предложил драться, воеводы воспротивились. Мне кажется, они знают что-то, чего я не знаю. А ведь я — их князь. Что, если они злоумышляют против меня? Воевода Артём и воевода Серегей? А если за ними — Свенельд? Князь-воевода стар, но умен и злопамятен. А на меня обижен. И вот-вот породнится с воеводой Артёмом. А в Киеве Свенельда и Артёма любят. И дружина моя их любит. А младший из Серегеичей, Богуслав… Он спас мне жизнь, он охранял меня там, на стене. Но велят ему старшие — и он меня убьет.
— Прогони их, если не веришь, — сказала Наталия, прижимаясь к плечу Ярополка и заглядывая ему в глаза.
— Чтобы они перебежали к Владимиру?
— Тогда — казни их. Ты же архонт.
— У нас так не делают, любимая. Да и не получится это. Некому. Гридни мои не пойдут на такое. Не по Правде это. Даже пожелай я такое, все от меня отвернутся. Весь Киев меня осудит. Вот если бы их уличили в предательстве… А у меня против них ничего нет. Только слова Блуда. Но можно ли верить Блуду? Он злоумышляет против них, они — против него. Помнишь, я рассказывал тебе про печенега-ромея, которого они привели? Говорил ли он правду — или его науськали Артём с Серегеем? Я чувствую, что мог бы узнать правду, если бы допросил его сам.
Но ромей этот повесился… Вернее, кто-то помог ему повеситься. И этим кем-то мог быть и Блуд, и его соперники. Не знаю, Наталия, кому мне верить? Как поступил бы на моем месте ваш кесарь?
— Кесарь не поверил бы никому, — уверенно ответила Наталия, дочь патрикия империи, вынужденная принять монашеский постриг, чтобы сохранить жизнь. — Но опирался бы на тех, кто более от него зависит. И тех, кто более враждебен твоим врагам.
— Тогда это Блуд, — Ярополк вздохнул. — Владимир с родом Серегея давно дружен. Сыновей его пощадил. И в Киеве их любят. А Блуда не любит никто. И с Владимиром ему не сговориться. Владимир — воин, тур. А Блуд — хитрый лис. И родичей сильных у него здесь нет. Он знает, что только я — его опора. Решено, моя любовь. Я приму то, что советует Блуд.
Сказал — и опечалился. Серегеичи были ему куда больше по нраву, чем скользкий и жадный боярин.
Глава двадцать шестая
Хитрость боярина Блуда
На сей раз Блуд сам приехал на переговоры. То есть сначала он направился в Вышгород, однако с полпути свернул и с небольшой дружиной из самых верных направился к лагерю Владимира.
Пару раз его останавливали киевские дозоры. Тогда боярский холоп показывал личный знак Ярополка (сам Блуд решил не сказываться) — и дозоры расступались.