Глава двадцать первая
Братья Святославовичи. Канун усобицы
Киев и Овруч.
Весна 976 года от Рождества Христова
Вce не так уж плохо, мой князь, — рыжеватые пышные усы боярина Блуда приподняты довольной ухмылкой. — Сыновей у Свенельда более не осталось. Его внуки еще малы, а сам Свенельд стар. Когда он умрет, ты станешь править его землями. Богатыми землями!
Блуд был очень доволен. Он ожидал меньшего. Думал: Лют всего лишь задаст изрядную трепку молокососу Олегу. Тот побежит жаловаться брату Ярополку. Ярополк… Ярополк должен будет наказать Люта. А Свенельду это вряд ли понравится. Если же Ярополк встанет на сторону Свенельдича, это поссорит братьев. Олег по своему характеру куда более агрессивен, чем Ярополк.
Еще пара лет — и он вырастет… И опять-таки, если что-то случится со Свенельдом или Лютом — яд в вине или стрела в спине, — это можно будет списать на Олега.
Но все получилось как нельзя лучше. Блуд получил золото ромеев. Получит и золото Владимира. А когда сдохнет старый воевода, и Ярополк, подзуживаемый Блудом, позарится на его вотчину, то и Блуду что-нибудь перепадет.
Не менее десятины от всех доходов киевского князя оседает в закромах Блуда. И это справедливо: ведь Блуд много трудится, чтобы ленники князя вовремя и сполна платили положенный оброк. И для того, чтоб доходы князя приумножались.
Блуд не уставал радоваться, что приехал сюда, в Киев, и показал себя полезным княгине Ольге. При Ольге ему не удавалось так хорошо пополнять свою собственную казну, зато теперь ему не на что жаловаться.
— Земли Свенельда — хорошие земли. А могут стать еще лучше, если ими правильно управлять, — продолжал Блуд.
А могут стать еще лучше, если ими правильно управлять, — продолжал Блуд. — Покойный Лют был замечательным воином, но плохим хозяином.
— Замечательным воином? — Губы Ярополка искривила гримаса презрения. — Был бы он замечательным воином, не дал бы себя убить мальчишке!
— Олег Святославович молод, но хорошо владеет оружием, — возразил Блуд. — И он оказал нам услугу.
— Кому это — нам?
Наткнувшись на суровый взгляд Ярополка, Блуд понял, что сболтнул лишнее.
— Нам — это Киеву, — поспешно произнес он. — Твоему княжеству, мой господин!
— Поясни!
«Не клюнул, — с огорчением подумал Блуд. — Не зацепили его Свенельдовы богатства. Что ж, попробуем с другой стороны».
— Ты ведь знаешь, княже, здесь даже крещеные мыслят по-язычески. А для язычника тот вождь, у кого удача и слава. Не обижайся, княже, но у Люта и славы, и удачи было побольше, чем у тебя. Это он твоих дружинников при Святославе в бой водил. И Владимира из Новгорода тоже он выгнал. Велика была его слава. А дружинник, сам знаешь, — муж вольный. Захочет — тебе присягнет. Захочет… И уйдет к другому вождю, которого посчитает более удачливым.
Тут Блуд посмотрел на князя: внимательно ли слушает?
Ярополк слушал внимательно. Боярин продолжил:
— Вот и смотри, что получалось: Лют — славный и удачливый полководец. Отец его Свенельд — твой главный советчик. Как думаешь, кто Свенельду дороже был: ты или сын?
— Я — князь его! — возразил Ярополк.
— Твой дед Игорь тоже был его князем, — напомнил Блуд. — И как же так вышло, что Игоря убили, а Свенельд с бабушкой стали Игоревой вотчиной править? — Боярин ухмыльнулся.
— Моему отцу Свенельд служил верно! — воскликнул Ярополк.
— Отец твой — великой славы был князь! — тоже повысил голос Блуд. — Никто с ним сравняться не мог!
«А ты — уж точно», — добавил Блуд мысленно.
Ярополк задумался.
В словах боярина, подлых словах, чувствовалась некая правда. Нет у Ярополка той славы, что была у отца. И мыслит он по-другому. Потому что не отец воспитывал его, а бабушка. Княгиня Ольга и научила Ярополка править. А вот воевать чужие земли и собственной десницей поражать врагов — не научила.
Так и с Владимиром… Будь на месте Ярополка отец — ни за что не послал бы вместо себя воеводу. А Ярополк отдал дружину, свою гридь — воеводе Люту.
Ярополк правильно рассудил: Лют — опытный воевода. Он сделает лучше.
Но отец — он все равно бы сам пошел!
А кто предложил Ярополку отдать дружинников под начало Люта? Свенельд предложил. А Ярополк-то и обрадовался. Не любил он дальних походов. Не умел, как отец, месяцами на попоне спать да седло под голову подкладывать.
Еще потому не любил Ярополк надолго уезжать из Киева, что в Киеве была его любимая Наталия.
Красавицу-гречанку подарил Ярополку отец. Юную ромейскую монахиню взяли дружинники Святослава, когда ходили грабить ромеев. Девица была так красива, что ее не тронули — подарили великому князю. Святославу она тоже глянулась: и лицом, и характером, да к тому же оказалась — хорошего рода.
Потому отправил он ее в Киев — наложницей для сына. Пусть сынок мужает скорее. Да и лестно, если у сына в наложницах — дочь патрикия империи.
Бывшая монашенка приняла свою судьбу с покорностью и благодарностью к Богу, сохранившему ее от худшей доли. Со временем ромейка привязалась к своему хозяину-князю и сочла Божьим промыслом то, что ей даровано укреплять в истинной вере повелителя язычников. И так полюбилась Ярополку Наталия, что жил он с ней не как с наложницей, а как с водимой женой. Других не брал. И такой покой снисходил на Ярополка, когда он глядел на ее лицо, светлое и одухотворенное, как лик на иконе, что все земные тревоги казались незначимыми.