Ошибся Владимир. И дядька его, пестун и воевода Добрыня Малкович, тоже ошибся. Недооценили противника. Вернее, одного из них — князь-воеводу Свенельда и его влияние на молодого киевского князя.
Свенельд решил, Ярополк одобрил.
К тому времени, когда в Киев пришло известие, что Владимир не желает быть наместником Киева в Новгороде, а желает сидеть на новгородском столе независимо, лодьи с киевскими ратниками под началом Люта Свенельдича уже шли по Двине. Да так проворно летели, что опередили Владимировых соглядатаев.
* * *
Пять тысяч киевских дружинников вошли в Новгород ранним утром. Стража из городского ополчения безропотно открыла им ворота. Так же безропотно указала путь к княжьему терему-Детинцу.
Владимира там уже не было.
Однако постель князя была, можно сказать, еще теплой.
Лют сердито сплюнул на голову белого медведя, шкурой которого был выстелен пол в опочивальне Владимира, но гнаться за беглецом не стал. Бесполезно. Княжья дворня (холопов, ясное дело, Владимир с собой не взял) сообщила, что князь с женой и гридью ушли еще затемно. Их уже не догнать. Киевляне гребли всю ночь, чтобы поспеть неожиданно. Устали. А у Владимира гребцы — свежие.
Утешились, пограбив княжье подворье.
Затем собрали вече. Объявили волю Киева.
Вече приняло эту волю спокойно. Пять тысяч бронных дружинников стояли кругом: руки на мечах, луки у бедра. Глядели грозно и страшно. Испугался вольный Новгород. Не рискнул спорить. Тем более что и князь пример покорности подал: сбежал.
Через две седьмицы Лют ушел, забрав с собой дани на две тысячи гривен и оставив взамен двух Ярополковых наместников, десятка два тиунов и дружину в семьсот клинков.
Ушел не в Киев, а к Варяжскому морю: немножко потрясти чудь (новгородских, кстати, данников), а затем сплавать в Упсалу — поторговать. А по дороге, глядишь, еще кое-какими товарами разжиться. Четыре с лишком тысячи отборных воинов многое могут… наторговать.
Лют был настоящим варягом. То есть повадкой мало отличался от викинга-скандинава. А викинг платит за товар только в одном случае: когда не может взять его бесплатно.
Владимир, узнав, что Лют наконец убрался, послал в Новгород человека с вопросом, ждут ли его новгородцы? Коли ждут, так он придет.
Новгородцы ответили отрицательно: мол, коли сбежал, так и бегай дальше.
Владимир в сердцах порвал бересту и ушел в Сюллингфьёрд. К Дагмару.
* * *
Через три месяца после того, как в Новгороде переменилась власть, в ворота Блудова подворья в Родне постучался путник-кривич. Его принялись было гнать, но путник показал особую монету, и его впустили. Самого боярина в то время в Родне не было.
Ключник, бывший на подворье за старшего, послал оповестить господина, путника велел принять как гостя, помыть, накормить и спать уложить в хоромах, а не на конюшне, где обычно устраивали всякую голь.
Боярин прискакал на следующий день. Затворился с путником в горнице и говорил почти до полудня.
Позже путник уехал, а боярин позвал ключника и приказал сурово:
— Если кто сболтнет лишнего — язык вырву. Тебе — первому.
* * *
— …Князь мой благодарит тебя сердечно за предупреждение.
Сейчас те, кто видел путника-кривича у ворот, пожалуй, не признали бы его. Приниженной повадки смерда как не бывало. Перед боярином стоял уверенный в себе муж. Не смерд — воин.
— Прими сей скромный дружеский дар! — Кривич протянул Блуду золотой крест в четверть нурманской марки весом, изукрашенный крупными рубинами.
— Франкская работа? — спросил Блуд, принимая и разглядывая крест.
Кривич пожал плечами.
— Тебе нравится? — спросил он.
— Дорогой дар, — Блуд коснулся губами креста. — И цены немалой.
— Мой князь ценит друзей, — сказал кривич. — Будь ему другом — и благодарность его превысит твои ожидания.
— Я и так друг твоему князю, — заверил Блуд. — Разве я это не доказал?
Кривич покачал головой.
— Пока ты лишь оказал князю услугу, — произнес он строго. — От друга князь потребует большего.
— Чего же? — Блуд насторожился.
Если Владимир потребует убить Ярополка, Блуд откажет. Слишком опасно.
— Свенельд, — сказал кривич. — Сделай так, чтобы князь прогнал его.
— Это будет непросто, — Блуд сделал вид, что размышляет. — И не быстро.
— Мой князь тебя не торопит, — заметил кривич — Ему тоже потребуется время, чтобы… — кривич умолк.
— …Чтобы вернуться, — продолжил за него Блуд. — Я не сомневаюсь в том, что твой князь вернется в Новгород.
— В Новгород он мог бы вернуться и сейчас, — сказал кривич. — Ты понимаешь меня?
— Ты можешь говорить прямо, — заметил боярин. — В моем доме нет слишком длинных ушей. Я их отрезаю.
— Свенельд, — напомнил кривич. — Ты мне не ответил.
— Хорошо, — сказал Блуд. — Я попробую. Когда ты уезжаешь?
— Сейчас, — ответил кривич. — Ведь мы договорились.
— Да, — твердо сказал Блуд.
Как, однако, приятно, когда тебе платят за то, чтобы убрать твоего собственного врага. Причем — платят дважды.
Причем — платят дважды.
И все потому, что он, Блуд, достаточно умен и ни разу не выказал своей неприязни к Свенельду.
К сожалению, тот замечательный план, что придумали ромеи, придется отложить до весны. Или даже до следующего лета. То есть — до возвращения Люта Свенельдича.