— Ты много сделал для меня, дядя, — произнес он с достоинством, удивительным для одиннадцатилетнего мальчишки, но вполне уместным для сына конунга.
— Если тебе не защитить меня, скажи — и я уйду! — произнес мальчик. — Только дай мне коня и оружие, чтобы я умер как воин, если враги догонят меня.
Взгляд Сигурда был тяжел, как весло большого драккара.
— Я — брат твоей матери, — проворчал ярл. — Ты уйдешь, когда я тебе разрешу. А если тебя убьют, мне придется убить тех, кто это сделал. Это большая работа, которую я делать не хочу. А теперь иди умойся и причешись.
— Зачем? — удивился Олав.
— Потому что я велел! — рявкнул Сигурд.
Когда Олав привел себя в порядок, ярл скомандовал:
— Следуй за мной, племянник.
И широким шагом двинулся к воротам.
Олаву, чтобы поспеть за дядей, пришлось бежать.
Детинец новгородского князя располагался совсем рядом с подворьем его воеводы. Стража у врат приветствовала Сигурда как подобает, однако старший, десятник, тут же сообщил, что князя в Детинце нет.
— Знаю, — сухо бросил Сигурд.
Князь на рассвете поехал встречать возвращавшегося из Плескова дядьку Добрыню.
Это хорошо, что князь еще не вернулся. А особенно хорошо, что нет и воеводы Добрыни. Князь иной раз судит по уму и выгоде, а иной раз — по чести. Добрыня — только по выгоде. А какая выгода ссориться с хольмгардцами из-за мальчишки? А уж если узнают они, что Олав — посмертный сын конунга Трюггви, так и вовсе худо. Многие из тех, с кем дружит князь новгородский, с удовольствием выдадут Олава убийцам его отца. Так что об этом следует помалкивать. И очень хорошо, что Владимир еще не вернулся, потому что сейчас старшая в тереме — его жена Олава. [9] С ней договориться легче. Тем более что она — тезка мальчика.
Олава в Хольмгарде недавно. И она еще молода. Прошлой зимой исполнилось шестнадцать. В Новгороде ее не очень любили, потому что — чужая. Однако Владимир держал ее в чести, ведь она была сестрой ярла Дагмара, который мало того что друг князя, так еще и дал за сестрой хорошее приданое. Если за племянника Сигурда будет просить княгиня, Владимиру трудно будет ей отказать.
— Что тебе нужно, сын Эйрика? — спросила княгиня довольно холодно.
Большой дружбы с Сигурдом у нее не было. Вражды, впрочем, тоже.
Тут Олава заметила мальчика и оживилась:
— А кто это с тобой?
— Мой племянник Олав, — ответил Сигурд.
Он уже понял, что не ошибся, выбрав княгиню, а не князя. Женщины падки на красоту, а Олав действительно очень красив. И то, что держится он с истинным достоинством, только прибавляет ему привлекательности.
— Здравствуй, Олав! — дружески проговорила княгиня. То, что паренек — ее тезка, еще больше расположило к нему сестру Дагмара.
— Здравия и тебе, княгиня, — солидно ответил мальчик. — И многих сыновей. Повезло конунгу хольмгардскому, что у него есть красивая и сильная жена, как ты.
Сигурд ожидал, что княгиня улыбнется, услышав подобное от одиннадцатилетнего паренька, однако Олава не улыбнулась. Легкая тень скользнула по ее лицу.
Владимир был ласков с ней… Однако все равно не пропускал ни одной мало-мальски привлекательной девки.
— Госпожа, — прервал молчание Сигурд. — Мы пришли к тебе за помощью.
— Говори, — разрешила княгиня.
— Мы пришли к тебе за помощью.
— Говори, — разрешила княгиня.
Рассказ о том, что сделал Олав, не отнял много времени. Правда, Сигурд не стал говорить, кто был отцом мальчика. На всякий случай.
Будь на месте Олава уроженка Хольмгарда, она ужаснулась бы содеянному. Но для дочери свейского ярла убийство врага было не преступлением, а доблестью. Скальды пели о детях, отмстивших убийцам родителей. Теперь такой вот юный герой стоял перед сестрой ярла Дагмара. Он был совсем молоденький, но уже красив, как и подобает герою. Глаза синие, как летнее море, а плечи и руки мускулистые, почти как у взрослого.
— Будь моим гостем, — не раздумывая, промолвила княгиня.
Сигурд облегченно вздохнул.
Гость священен. Его надлежит защищать как собственного родича. Теперь никто не посмеет тронуть мальчика. Судить его будет не новгородская старши?на, а сам князь.
А уж князь даст возможность Сигурду выкупить маленького храбреца. Кто такой был этот Клеркон? Какой-то малоизвестный викинг из эстов, которых здесь, в Хольмгарде, называли чудью и многие из которых были данниками хольмгардского конунга. Вряд ли в Хольмгарде у Клеркона найдутся значительные друзья. А Сигурд — воевода Владимира и настоящий ярл. Можно не сомневаться, на чью сторону станет князь.
Сигурд недооценил влияния Клеркона. И недооценил новгородцев. Убийство торгового гостя, оставшееся безнаказанным, могло очень существенно повредить торговым связям Новгорода. Не успело солнце перевалить через макушку неба, как новгородская старшина, поспешно собранная боярином Удатой, приговорила выдать маленького нурмана эстам. Спустя время, достаточное, чтобы съесть миску супу, на главной площади ударило било, созывая народ. И очень скоро целая толпа новгородцев, предводительствуемая Удатой, двинулась к княжьему терему. То, что ни князя, ни Добрыни в это время не было в городе, добавило новгородцам решимости.
У ворот Детинца толпа остановилась. Неудивительно, поскольку ворота были закрыты. По меркам новгородского веча толпа была невелика. Тысячи две-три. Немного. Всего лишь по две дюжины новгородцев на каждого княжьего дружинника. Многие в этой толпе имели при себе оружие, однако они не торопились пустить его в ход. Детинец — не крепость. Однако, чтобы штурмовать княжий двор, нужен веский повод. Иначе беды не оберешься. Поэтому сначала новгородцы крикнули кого-нибудь на переговоры.