И Ярополк послушно отринул тревоги. Он надеялся на лучшее и благодарил Бога. Хотел пойти помолиться в домашнюю церковь, но оказалось, что оставленные на страже свеи не разумеют правильных слов, а их языка Ярополк не знал. Свеи же дали понять, что выпускать Ярополка из покоев не велено. Тот, что потолковей, знаками показал: для его, Ярополка, безопасности. Мало ли… Обидит его кто-нибудь по незнанию. Нехорошо выйдет. А князь со стражников спросит.
По крайней мере так истолковал жесты свея Ярополк. То, что его не выпускают, не очень обеспокоило князя. Меч у него не отняли, говорили вежливо, с почтением.
Ночь прошла спокойно.
* * *
Весть о том, что Ярополк — в Киеве, принес Славка. Услышал, как болтали об этом Дагмаровы свеи в харчевне. От них же Славка узнал, что Ярополк приехал без дружины. Но зато — с княгиней. На переговоры.
— Слышь, братец, а ты ничего не перепутал? — усомнился Артём.
Ярополк сидел в Родне уже десять месяцев, а это означало, что выковырять его оттуда Владимиру не по силам. Еще Артёму было известно, что многие из нурманских вождей настроены покинуть Гардарику и двигаться дальше, в Византию. Там на воинов-чужеземцев всегда был хороший спрос. Держало их только то, что Владимир не спешил расплачиваться с союзниками. Понимал: такие, как ярл Торкель, получив деньги, тут же уйдут. И хорошо, если не разграбят что-нибудь напоследок. А пока жив Ярополк, отпускать нурманов Владимиру — не с руки. Далеко не все в Киеве желали его — князем. Многие склонялись к тому, что под Ярополком — привольнее. Тем более Ярополк был — свой, а Владимир, хоть и сын Святослава, а все равно чужой, новгородский. Не нравилось и то, что купцы новгородские теперь шли впереди киевских. И в караванах, уходивших вниз по Днепру, теперь было больше северян, чем южан.
Владимир как мог старался не раздражать Киев.
Владимир как мог старался не раздражать Киев. Он даже христиан почти не утеснил. Опасался бунта. Пока в Родне сидит Ярополк, пусть — в осаде, но живой, Киеву есть из кого выбирать.
— Ничего я не перепутал! — заявил Славка. — Сам приехал. И княгиню привез. Не веришь — проверяй!
— Точно — на переговоры? — усомнился Артём. Может — пленником?
— Вроде нет. Свеи говорили: он при оружии ехал. На переговоры.
— Дурень! — сердито сказал Артём. — Какие переговоры могут быть у кота с мышью!
— Дурень, — согласился с сыном Сергей. — Владимир его уберет.
— Думаешь, отправит куда-нибудь в дальнее княжество? — с сомнением произнес Артём.
— Нет. Совсем уберет. Пока Ярополк жив, Киев может выбирать между ним и Владимиром. Владимиру это ни к чему.
Артём это и сам знал.
— Что же делать?
— А что можно сделать? — задумчиво произнес Сергей. — И нужно ли?
— Я так не могу, отец, — серьезно произнес Артём. — Один раз я его оставил… но теперь…
— Надо собрать наших, — предложил Славка. — Надо дать знать Киеву, что Ярополк вернулся. Соберем старую дружину, пойдем в Детинец. Пусть видит Владимир: мы — за Ярополка! Надоели уж его нурманы и новгородцы. Наглые! Ведут себя будто мечом город взяли! Зря мы с тобой, брат, к Владимиру в дружину не пошли. Сейчас бы точно знали, что да как. Верно, бать?
— Не верно, — покачал головой Сергей. — И ходить в терем я бы тебе, Артём, не советовал. Ничем ты Ярополку не поможешь. А если соберешь воев — за него драться, то только людей погубишь. С Владимиром надо было драться, когда он у стен наших стоял. Теперь — поздно. Не быть больше Ярополку князем киевским.
Уговорил Сергей сыновей. Почти уговорил. Но тут в ворота его подворья постучал нежданный гость. Варяжко.
— Сбежал я, — мрачно сообщил исхудавший и осунувшийся Варяжко. — Из Родни. Ярополк меня с собой не взял, так я со стены спустился, через нурманский стан прошел.
— Трудно было? — поинтересовался Славка.
— Трудновато. Это потому что — днем. Ночью через такие дозоры отару овец провести можно. Да я и днем просочился. Коня увел и наших, что с князем пошли, догнал. Князя у них уже забрали. А что делать? Нурманов — десятеро на одного. С нашими гриднями я в Киев и пришел. Что воевода — не сказался.
— А дальше? — спросил Славка.
— Дальше — в Детинец пришли. Князя — в терем, а нас в дружинном доме заперли. Никому никуда. Сразу предупредили: кто захочет уйти, дальше дверей не уйдет.
— А как же ты ушел? — спросил Славка.
— Да примерно как ты в Полоцке, — усмехнулся Варяжко. — По нужде попросился, да караульщиков своих, нурманских отроков, в нужник и спустил.
— Убил? — уточнил Славка.
Варяжко покачал головой:
— Убил бы — их бы хватились. А так… Я их в ту дыру спихнул, откуда дерьмо вычерпывают. Да только жаловаться они вряд ли побегут.
— Почему так думаешь? — спросил Славка.
— Потому что — видел. Они, как вылезли, тревогу поднимать не стали, а сразу к колодцу — отмываться. Это, парень, дело такое: от дерьма-то отмыться можно, а от этакой славы — никогда. Сам подумай, что будет, если они все как есть расскажут. С какими прозвищами им потом до конца дней ходить?
— Молодец! — похвалил Сергей. — Соображаешь! А теперь поведай нам: для чего Ярополк в Киев явился? Что ему в Родне не сиделось?
— Голод, — лаконично ответил Варяжко. — Еще неделя — и последних коней съели бы.