— Продолжай, — Владимир сделал вид, что не заметил смущения новгородца.
— Оборони, княже! — пылко воскликнул Удата и, вставши, поклонился в пояс.
— Роговолт, говоришь? — будто раздумывая, проговорил Владимир. — Хочешь, чтоб я князя полоцкого поучил?
— Поучи, батюшка! — слезно попросил Удата. — Он ведь и тебе обиду учинил, не забыл, чай?
Владимир помрачнел. Не любил напоминаний о том, как отказала ему Рогнедка.
— По своим обидам я сам взыщу, — отрезал он. — Но прав ты: Роговолта мне поучить — любо. Да только как с Киевом быть? И с теми дружинниками Ярополковыми, что в моем Детинце сидят. А ну как они моему приходу воспротивятся?
— Не воспротивятся, княже! — замотал головой Удата. — Ты ж сильней их втрое. А от Господина Новгорода им заступы не будет! Они сами уйдут, а ты Роговолта прищучишь!
— Это я могу, — согласился Владимир. — А вот что будет, если сам Ярополк за полоцкого князя заступиться захочет? У него ведь дружина — не только те вои, что он при наместниках оставил. Тем более, говорили мне, породнятся они скоро: хочет Роговолт дочку свою за Ярополка отдать.
— Он-то хочет, да Ярополк не согласен, — поделился свежими новостями Удата. — Наши, кто в Киев ходят, слыхали: не возьмет Ярополк Рогнеду. Он ведь ромейской веры. Ему ромейский бог вторую жену брать не велит. А наложницей Рогнеда не пойдет. Бесчестье это для полоцкого князя.
— Добрая весть! — Владимир оживился. — А все же Киев может за Полоцк стать. И смоленский наместник, я слыхал, тоже с Роговолтом дружен.
— Дружен, — признал Удата. И прибавил мрачно: — Вместе торговых людей наших обирают. Роговолт вон уже на Плесков зубы точит. Хочет под себя подмять, — пожаловался Удата. И опечалился. Показалось ему: не хочет князь возвращаться.
Владимир не стал его разубеждать.
— А я вот с Дагмаром в вик собрался, — сообщил он доверительно. — На франкскую землю. Там раздор ныне. Хорошую добычу можно взять.
— Мы больше дадим, — быстро сказал Удата. — Иди в Новгород, княже, не обидим.
— Я бы, может, и вернулся, — сказал Владимир. — А ну как опять пришлет Свенельдича с войском — меня гнать?
— Не пришлет! — уверенно ответил Удата. — Убили Свенельдича.
Вот так новость!
— Кто?!
— Брат твой, Олег Святославич! Говорят, повздорили они.
— Не врешь? — прищурился Владимир.
— А чего мне врать? Сам Олег его и убил. В поединке.
— Олег — Люта? В поединке? — Владимир расхохотался. Лют с двумя такими, как Олег, управится и не вспотеет.
— Что от людей слышал, то и сказал, — обиделся на недоверие Удата. — На охоте это было. Видно, добычу не поделили.
— На охоте это было. Видно, добычу не поделили. Но что убит — это верная весть. Вот и Свенельд, говорят, подбивает великого князя на брата идти. Он Олегу сына не простит. Так что не до Новгорода Киеву сейчас. Возвращайся, князь!
— Добро, — наконец согласился Владимир. — Но — условие.
— Какое, княже?
— Деньги. Оброк, что вы для Ярополка приготовили, — тоже мне отдадите.
— Так ведь…
— Так! — отрезал Владимир. — Мне, чтоб с Роговолтом воевать, дружина нужна.
— Так мы охотников кликнем! — предложил Удата. — Многие пойдут: злы наши на полочан.
— Ополчение — это хорошо, — одобрил Владимир — Но — мало. У Роговолта дружина варяжская. Против такой настоящие воины нужны. Будут деньги — найму здешних хирдманнов. Вот Дагмара с его волчатами. И других — тоже. Когда будет у меня под началом тысяча викингов, тогда Роговолт у нас попляшет! Да и Ярополк сговорчивей станет, ежели у Новгорода дружина крепкая. Меня ведь к вам князем не Ярополк посадил, а отец мой Святослав.
— Это все ты верно говоришь, княже, — согласился Удата. — Только нам с Киевом ссориться не с руки. Нам через них товары возить.
— А мы ссориться и не будем, — усмехнулся Владимир. — Ужели я с моим младшим братом не договорюсь?
У Удаты на этот счет были изрядные сомнения. Однако он оставил их при себе. Новгороду был нужен князь Святославовой крови. Свой. Новгородский.
Глава четвертая
Политическая миссия гридня Богуслава
Вернувшись в Киев из Тмуторокани, Славка узнал, что Антифа в городе нет. Отъехал в дозор. Славка собрался было к Ульке (соскучился!), да оказалось, что на днях у нее — свадьба. Славка опечалился. Бродил по Киеву, не зная куда себя деть. Никому до него дела не было. Тяжко без любви. Без друзей еще тяжелее. Дома…
Дома тоже неладно. Седмицу назад вернулся Артём. И в тот же день поругался с великим князем. Говорят, обозвал его словами нехорошими. За смерть Олега. Забрал тысячу верных гридней (без спросу, но Ярополк ничего не сказал) и ушел в Дикое Поле.
С отцом Артём тоже поругался: почему, мол, «меня без меня женили». Невесту глядеть не пожелал… Всё это как-то дошло до Свенельда. Тот, естественно, обиделся.
В Киеве верховодил Блуд. По дворам ходили его люди. Глядели, у кого сколько добра. Записывали.
К Славкиному подворью тоже приходили. Постояли снаружи, поглядели на цепного мишку. Внутрь войти не решились.
Неожиданную значимость приобрел Варяжко. Можно сказать, занял при князе место Артёма. Ярополк с ним советовался часто. Вот только о чем?
В Киеве говорили: Ярополк о смерти брата очень печалится. Еще говорили: это старые боги наказали — за отступничество.