— Нездоровилось, — буркнул Сергей.
— Угу, понимаю… — Однако прищур Добрыни был весьма выразителен.
Вид у Сергея был довольно бодрый, и в осанке слабости не чувствовалось.
— Знал бы — сам навестил, — Добрыня погладил бороду.
— Мы с князюшкой моим добро-то помним. — И глянул прямо в глаза: остро, испытующе.
— Сочлись уж, — Сергей спокойно выдержал взгляд воеводы. — Жизнь моих сыновей — высшая плата.
— Жизнь твоих сыновей и для моего князя дорога. Славные у тебя сыновья. Не хуже отца. Да и ты, воевода, хоть на нездоровье и жалуешься, а на печи сиднем сидеть не станешь. — Тут Добрыня встал, подошел к Сергею, положил руки на его плечи, заглянул еще раз, сверху, в глаза: — Понимаю, почему не шел, — сказал дядька Владимира. — Гордость не позволяла. Думал: просителем сочтут. А просителем тебе, воевода Святославов, и впрямь быть зазорно. А — другом?
Сергей встал. Теперь уже он глядел на Добрыню сверху. Тому не очень понравилось голову задирать — отшагнул назад.
— Твоя дружба нынче — дорогой подарок, — совершенно искренне произнес Сергей.
— Это так, — согласился Добрыня. — Однако ж было время, когда ты не побрезговал дружбой рабичича и его дядьки. И о том, как ты сестрице моей… — Добрыня сделал многозначительную паузу, — …помог, я тоже не забыл. Пришел бы ты ко мне просителем, Серегей, — я б ответил: проси чего хочешь. Но другу этого не скажу. Друг вправе не просить — требовать.
Ошарашенный Славка глядел на отца и Добрыню и не понимал, что происходит. Чем заслужил отец такое расположение могущественного воеводы?
А вот Сергей знал — чем. Он помнил, как когда-то вступился за Малушу-ключницу. И как помог Владимиру получить новгородское княжение. Может быть, и без его помощи все сладилось бы. А может, и нет.
Так что Владимир с Добрыней и впрямь изрядно ему должны. Да только искренни ли слова, сказанные сейчас Добрыней? Дядька Владимира — политик. Хитрый, жестокий, очень опасный.
Не тот это человек, чтобы поступиться выгодой ради старой дружбы.
Или — тот?
Сергей считал себя человеком опытным, однако сейчас растерялся. Верить или не верить? Как себя вести?
Добрыня взял со стола колокольчик. На звон тут же прибежал отрок.
Вышколенный, надо признать, отменно. По одному движению бровей всё понял: мигом притаранил глиняную бутыль вина, стеклянные в золотой оправе кубки, разлил — и исчез.
— За дружбу, — негромко произнес Добрыня.
Вино оказалось ромейским. На бутыли среди прочих печатей была и Ярополкова. Да и кубки знакомые — из Ярополковой посуды.
Владимир внимательно разглядывал Добрыню. Давно они не виделись…
Добрыня тоже изучал Сергея. Похоже, пытался угадать: насколько тот оправился от страшных ран?
Впрочем, Добрыня наверняка знал, что главная сила Сергея сейчас не в могучих раменах, а в той разветвленной торговой сети, которую Сергей унаследовал от Мышаты. И в связях, которые имеются у торгового дома боярина Серегея по всему честному миру. Связях, которые могли открыть боярину дорогу ко двору любого из христианских монархов… Но в нынешнем Киеве все это значило куда меньше, чем тысяча нурманских клинков…
— Так что же привело тебя, друг Серегей, в мои палаты? — нарушил молчание Добрыня.
— Дело, которое не может ждать, — Сергей не стал юлить. — Мне стало известно, что Ярополк сейчас — в Киеве.
— И что же? — Добрыня нахмурился.
— Не хотелось бы, чтоб с ним… произошла беда.
— А какое дело тебе до Ярополка? — с неодобрением в голосе произнес Добрыня. — Ты не пошел с ним в Родню. И сыновей своих с верными тебе воями — не пустил. Это правильно. Владимир — старший брат. Ярополку надлежало ему повиноваться, а не противиться.
Тут Добрыня остановился, подождал — не станет ли Сергей возражать?
Сергей не стал. Слова — всего лишь слова. Правды в них — чуть. И они оба это знают.
— Судьба Ярополка — в руке его старшего брата, — после паузы продолжал Добрыня. — Владимир сам решит, как поступить. Или ты считаешь иначе?
— Нет, — покачал головой Сергей. — Но есть одна змеюка, которая может решить за Владимира. Ее зовут — Блуд.
Добрыня усмехнулся:
— Возможно, тебя это удивит, но Блуд не первый год служит Владимиру. Он уже давно признал, что правда — на стороне моего племянника.
— Для Блуда правда всегда на той стороне, где доход, — возразил Сергей. — Не думаю, что тебя это удивит, воевода Добрыня.
— Он будет вознагражден по заслугам, — ответил Добрыня. — Он это заслужил. Но при чем тут Ярополк?
Сергей подавил раздражение. Напомнил себе, что Добрыня ничуть не менее хитер, чем Блуд.
— Кому бы ни служил Блуд, Ярополк всегда будет считать его предателем, — спокойно сказал Сергей — Блуду это ведомо. Ему не нужен Ярополк — князь и брат Владимира. Ему вообще не нужен живой Ярополк. Живой Ярополк намного опаснее для предателя Блуда, чем для великого князя Владимира.
— Чего ты хочешь, боярин? — напрямик, к большому удивлению Сергея, спросил Добрыня.
И Сергей тоже решил не юлить.
— Утром к Детинцу подойдут люди, — сказал он. — Уважаемые киевляне, добрые воины, которые могут неплохо послужить Владимиру, если не будут сомневаться в его чести и праве. Я хочу, чтобы ты приказал впустить их в Детинец. Пусть они увидят, что Владимир обошелся с братом по Правде.