И Варяжко вкратце поведал о том, как они потеряли обоз. И как сидели в Родне, подъедая накопленные жителями припасы и ожидая помощи неизвестно от кого. И как Блуд взялся договориться с Владимиром, а Ярополку очень хотелось поверить, что с братом можно договориться.
— Я ему говорил: давай уйдем в Степь, к печенегам! Ни в какую. Что теперь делать — ума не приложу. Подскажи, воевода!
Сергей молчал. Трудно. Одно дело — объяснить сыновьям, которых сам и воспитал, которые понимают и мыслят почти как ты. А совсем другое — такой вот Варяжко… Для которого преданность, честь, долг — выше рационального. Выше естественного движения вещей. В том числе — выше собственной жизни.
Ярополк сам выбрал свою судьбу, когда из всех своих бояр приблизил Блуда. И сам привел себя к нынешнему положению. Он был виновен во многих бедах… Все, кто умер с голоду в Родне, все, кто погиб впустую, защищая князя, которого не стоило защищать, — погибли из-за него. Но если сейчас бросить Ярополка в беде… Это — на всю жизнь. Навсегда. Смерть Ярополка от руки брата пятном ляжет на всех, кто мог бы эту руку удержать… Но даже не попытался.
И представилось Сергею, что не Варяжко сейчас перед ним, а сам Ярополк. Просит — помоги! Что ему сказать? Сам виноват, сам и расхлебывай? А ведь Ярополк совсем еще молодой. Как Славка…
И Сергей понял, что не сможет сказать: нет. Ведь речь идет не только о жизни потеряшего стол князя. Речь идет о самом Сергее, о его сыновьях, которые никогда не простят себе, что послушались отца и бросили своего князя… Один раз — уже послушались… И легла трещинка между отцом и сыновьями. Второй раз…
— Что ж, — негромко произнес Сергей. — Ярополк поступил глупо. А если переговоры ведет Блуд, то кончатся они для Ярополка худо.
Братья и Варяжко согласно кивнули. Всё, что делал Блуд, неизменно оборачивалось для Ярополка бедой.
— Глупо помогать тому, кто проиграл, — сказал Сергей. — Но не помогать — бесчестно. Но не по-христиански оставить Ярополка без помощи только потому, что он ошибся. Посему сделаем так: ты, Артём, собирай тех, кто может встать за Ярополка. Варягов, дружинников бывших, Святославовых ветеранов. Разбуди Рёреха, попроси помочь. Многие из старых по его слову за тобой пойдут. И с рассветом идите к Детинцу. Там сейчас нурманы в стражниках, так вы силой не напирайте. Я к Добрыне поеду, попробую договориться, чтобы вас пустили. И вообще… Нужно договориться. Владимиру мы нужны. Добрыня это понимает.
Сергей замолчал, поглядел на сыновей: правильно ли решил? По тому, как посветлели лица Артёма и Славки, понял: правильно. И сразу полегчало.
— Ну, с Богом! — сказал он и поднялся. — Варяжко, ты — к Рёреху. Вы с ним родственники как-никак. Славка — со мной к Добрыне поедешь.
Артём…
— Я знаю, что делать, бать. Не беспокойся.
— Угу. И еще… Вы, это… Матери ничего не говорите, ладно?
В Детинец воеводу сначала пускать не хотели. Нурманы-караулыцики, скучавшие при воротах, при виде двух варягов, старого и молодого, оживились и принялись отпускать похабные шуточки.
В иное время такой юморок им вбили бы в глотку вместе с зубами, но нынче сила была за викингами, поэтому Славка (он говорил по-нурмански лучше отца) лишь потребовал позвать воеводу Добрыню. Или ярла Сигурда.
— Утром приходи, варяг, — ответили нурманы. — Спят все.
— Так разбуди! — заявил Славка. — Скажи: боярин Серегей хочет видеть.
— У вас тут бояр — больше, чем трэлей у крепкого бонда! — осклабился нурман. — Утром приходи!
— Эй, — сказал Славка второму нурману. — А я тебя знаю! Ты — Рауми. Рауми Хальффсон из людей Сигурда.
— Теперь я — хирдманн конунга Олава! — гордо заявил нурман. Он поднял повыше факел: — О! Я тебя тоже помню! Ты — тот варяг, которого мой конунг на службу звал! Что — пришел наниматься? А кто с тобой?
— Это мой отец, — строгим голосом ответил Славка. — Лучший из ярлов конунга Святослава.
— Так-таки и лучший? — усомнился Рауми.
— Он один выжил в последней битве конунга.
— Сбежал? — ухмыльнулся первый нурман.
— Его сочли мертвым. А тебя, шутник, я запомню.
— Хватит! — вмешался Рауми. — Хрольв, позови Сигурда. Сдается мне, так будет лучше.
— Как скажешь, — не стал спорить Хрольв.
Добрыня не спал. В его палате сидело с полдюжины киевских торговых людей. Получали инструкции по поставке провианта. Ответственное дело. Если чертова прорва скандинавов не получит вдосталь еды и питья, то возьмет все сама. С лихвой. Викингам только повод дай — пограбить.
— Здрав будь, воевода!
— Здраву быть и тебе, боярин! — Дядька Владимира поднялся навстречу Сергею, протянул руки будто хотел обнять, однако не обнял — указал на прикрытую ковром лавку: — Присаживайся, боярин! И ты, беглец, садись, — Добрыня подмигнул Славке. — А ловок у тебя сынок! — с одобрением сообщил он Сергею. — Здоровенный вырос — тебе под стать. А из-под стражи моей утек — мышью просочился.
— Ну уж — мышью! — Славка покосился на отца. Не подумал бы, будто сын соврал про доблестный побег…
— Верно, верно, — добродушно пророкотал Добрыня. — Не мышь. Аки тур буйный проломился. А ведь убить могли… Как бы я тогда пред отцом твоим оправдался? Ну, дело прошлое. — И другим тоном, строго: — А я ведь ждал тебя, боярин Серегей. Давно ждал. Что ж раньше не приходил?