Пришли и с севера нехорошие вести. Владимир вернулся в Новгород. Шуганул оттуда Ярополковых посадников и вокняжился. Посадники и рады: в последнее время с новгородскими у них не ладилось. Слали гонцов в Киев: пришли, княже, хоть тысячу воев — новгородцев поучить. Только и тысяча вряд ли помогла бы. Владимир вернулся с дружиной и союзными свеями. Новгород его приветствовал как родного. Была бы в городе сильная дружина — много бы крови пролилось.
В княжьем тереме вели себя так, будто Владимира с Новгородом и вовсе не было.
А Славка томился. Жалел, что припоздал и не ушел с братом в Степь. Делать ему было нечего. В караулы его не ставили. Младшим не ставили — потому что гридень. Старшим — потому что слишком молод.
Впрочем, долго без дела слоняться ему не пришлось. Нашлась работа. Да такая, что не всякому доверить можно.
— Был бы Артём здесь — его бы послал, — сказал Славке отец. — Дело-то непростое. Роговолт — князь сильный и гордый. Однако с ним тебе будет легко. А вот Владимир… Сам бы с тобой поехал, да не хочу в такое время мать одну оставлять. Неспокойно мне как-то… Однако мы с тобой еще успеем все проговорить. До Смоленска я тебя точно провожу. Заодно и косточки разомну. А то сижу сиднем — барыши считаю, — батя невесело усмехнулся. — Будто не воевода я, а купчина какой-нибудь.
* * *
Караван лодий и насадов медленно полз вверх по Днепру. К Смоленску.
Удобный город Смоленск. Значимый. Вокруг сходилось много важных дорог. Через его землю шел путь от Волги к Днепру, отсюда, водными путями, через один-два волока, можно было попасть и в Ростов, и в Новгород. И к Десне, и к Двине. А вниз, по Днепру, — в Чернигов и Переяславль. И в Киев, конечно. Север и юг соединялись здесь, на смоленской земле. И многие из смолян кормились этими водными дорогами. На волоках, на береговых тропах-бечевниках, по которым упряжки волов и лошадей тянули вверх по течению тяжелогруженые лодьи. Иные купцы, что шли не в дальние края, а, скажем, на киевский торг, волоками не затруднялись. Покупали у лодейщиков наскоро сколоченные из грубых досок объемистые насады. Эти — в один конец. В Киеве их тоже продадут: пустят на дрова или иные поделки. Однако в Смоленске можно было приобрести и добрый корабль: из правильно выбранного и правильно высушенного дерева, с искусно выгнутыми обводами, с бортами, добротно просмоленными, крепкими, но достаточно гибкими, чтобы выдержать и морскую волну. Такие лодьи в Смоленске ладили не хуже, чем в Киеве, а стоили они здесь дешевле.
Однако корабль, на котором шли сейчас Славка с отцом, строили не на юге, а на севере. В далеком городе Бирке. Это был небольшой кнорр, который взял когда-то в морском бою Трувор, младший сын белозерского князя Ольбарда Красного. Трувор подарил корабль Артёму. И подарок этот дорогого стоил, поскольку сын Ольбарда разбирался в кораблях не хуже, чем белый хузарин — в лошадях.
Было это пять лет назад. С тех пор кнорр девять раз проходил через смоленские волоки. И все еще оставался добрым кораблем.
Этот раз был десятым. Завтра утром артельщики на волоке умело и быстро поднимут его из реки по двум ходовым бревнам, отглаженным и щедро смазанным салом, и погрузят на особые дроги — уложат ловко и бережно, как младенца — в люльку. Затем — в путь. Недалекий. Через полпоприща по таким же гладким бревнышкам спустят лодью в речку Касплю. И — до следующего волока.
Неспешен путь вверх по реке. Ветра не было, а гребцов старшина решил пожалеть: нанял дюжины две бычьих упряжек. Берег позволял.
Сергей со Славкой тоже ехали берегом, только немного повыше, по торной дороге.
Отцовы гридни, не желая мешать беседе батьки с сыном, поотстали.
Разговор шел о Полоцке.
— Роговолту верь, но помни: у него свой интерес, у Ярополка — свой, — наставлял сына Сергей. — Роговолт дочку свою хотел за нашего князя отдать.
— Так есть же у Ярополка жена! — воскликнул Славка. — Да такая красавица! Что ж он — хотел, чтобы Ярополк княгиню свою прочь отослал?
— Ну зачем же — прочь, — воевода качнул бритой головой.
— Роговолт — не христианин. Он — язычник. Да и христиане многие, кто побогаче, даже у нас, в Киеве, сам знаешь, по две-три жены держат, только что называют их иначе. Княгиня у нас — красавица, это и Роговолту ведомо. Но — ромейка. Вдобавок не женой ее брали. Святослав ее сыну подарил — наложницей. А что Ярополк ее как жену почитает, так это можно и обратно повернуть, — воевода хмыкнул.
— Ты что ж, бать, не одобряешь княгиню нашу? — удивился Славка. — Да краше ее в Киеве никого нет! Да я б…
— То ты, — прервал сына Сергей, — а то — великий князь! Ему, жену выбирая, о земле своей думать надобно. О народе своем. Вот о них, — Воевода показал вниз, где нанятые возчики понукали быков.
— Ты шутишь, бать? — спросил Славка. — Это же смерды. Что о них думать?
Искренне сказал.
Сергей внимательно посмотрел на сына. Хороший парень вырос. Сильный, красивый, неглупый… Неужели не понимает? Коли так, то это родительский прокол. Не объяснили.
— От этих вот смердов — всё богатство человеческое, — строго сказал Сергей. — Воин может его отнять разбоем или забрать данью. Да только не будет их — и богатства не будет.