— Так вы утверждаете, что все мои жены погибли в результате несчастного случая? — опешил Артур.
— Все? Разумеется нет! — возразила Белинда. — Но одна вполне могла пострадать случайно. А остальных убили.
— Кто?
— Откуда мне знать?
— Но Марте опасность грозит?
— Возможно, — нахмурилась фея. — Если убийца все еще поблизости.
— Поблизости? И кто же это — призрак? — скептически спросил барон. — В замке уже два года, кроме меня и Бенуа, никто не живет.
— А что вы знаете про Бенуа? — вдруг осенило волшебницу. — Между прочим, по его версии, это вы сами убили всех своих жен.
— Не может быть! — опешил барон.
— Как вы думаете, что он мне наговорил, если после его слов я опечатала всю гостевую комнату охранными заклинаниями и пожертвовала сном ради того, чтобы застигнуть вас врасплох? Кстати, это Бенуа посоветовал мне не пить воду из кувшина… Может, он как раз отварчик туда и подмешал, раз так хорошо осведомлен был?
— Бенуа? Не говорите ерунды! — рассердился Артур. — Да я его с детства знаю, он мне как родной. Чудит только в последнее время — вот и вам все сплетни обо мне рассказал, а вы и поверили! Ну да он совсем уж старик стал, сдает потихоньку, а вы все-таки мудрая женщина, — он с укоризной покачал головой и убежденно заявил: — Не мог Бенуа вам всерьез про меня такую ложь сказать, это вы что-то не так поняли! И в его преданности я не сомневаюсь: когда я слуг распустил, он единственный со мной остался, не побоялся.
— А чего ему было бояться? — усмехнулась Белинда.
— Ну, как же, — смутился Артур, — слухи-то какие ходили! Барон — чудовище, барон — убийца, барон всех жен в могилу свел. И не только жен! На меня навесили все несчастные случаи и скоропостижные смерти в замке.
И не только жен! На меня навесили все несчастные случаи и скоропостижные смерти в замке. Прачка в реке утонула — барон виноват, трубочист с крыши свалился — и тут без барона не обошлось. По одной версии я проклят, и все вблизи меня умирают раньше срока. По другой — я монстр и убийца. По третьей — и вовсе оборотень-людоед.
— И кто-то ведь эти слухи распускал! — навела его на мысль Белинда.
— Ясное дело! — уныло признал барон.
— Должно быть, кто-то авторитетный и приближенный к вам, если ему верили, — теряя терпение, намекнула Белинда.
— У нас прислуги было много, — пожал плечами Артур. — Мало ли кто из баб языком чесать любит… Вот я и говорю, Бенуа со мной даже тогда остался. Я перепугался, что меня, не ровен час, крестьяне на вилы поднимут, и поспешил дать всем слугам расчет; вознаградил достойно, да и распустил. А Бенуа отказался. Несмотря на все слухи, не побоялся со мной остаться.
— Конечно, не побоялся, — ухмыльнулась фея. — А чего ему бояться? Слухи о вашей кровожадности он сам распустил. Притом прекрасно зная, что вы тут ни при чем. Потому что баронесс в могилу свел он, а не вы и не проклятие.
— Что за чудовищная глупость! — вспылил Артур.
— А что, у Бенуа не было возможности ослабить подпругу, закрыть погреб, устроив в нем пожар, и помочь последней баронессе разбить голову?
— Теоретически — была, — с негодованием признал барон, — но зачем ему это?
— Вот это вопрос, — признала фея и погрузилась в размышления. — У Бенуа есть семья? — спросила она наконец.
— Нет. Родители его давно умерли, жены и детей у него не было.
— Не было, или вы о них не знаете? — уточнила Белинда.
— Не было, не знаю, — коротко ответил Артур.
— А он знал о вашей связи с Аурелией? — неожиданно заинтересовалась она.
— Он знал, что у меня есть возлюбленная, но я никогда не говорил, кто она и откуда. Да что с того? Все знали, что у меня кто-то есть. Я ведь каждый вечер из дома исчезал — не заметить было невозможно. Слухов много ходило, многих девушек мне в пассии записывали, но я об Аурелии никогда не распространялся.
— И как Бенуа себя вел? Осуждал вас или одобрял, помогал?
— Он меня часто прикрывал, — припомнил Артур. — И говорил, мол, дело молодое. Шутил: видать, хороша прелестница, если мне так голову вскружила, что я к ней почти каждую ночь бегаю. Но, в отличие от других, никогда не выспрашивал у меня, кто она.
— Вот! — Белинда даже подпрыгнула на месте. — Зачем ему было спрашивать, если он прекрасно знал, кто она! Ну конечно же! Бенуа — отец Аурелии.
— Ну и фантазия у вас, — опешил Артур.
— У вас сохранилась какая-нибудь вещь Аурелии? — деловито спросила фея, проигнорировав его скептическое высказывание. Хорошо бы, конечно, добыть волосок или ноготь ведьмы да сопоставить его с волосом или ногтем Бенуа, тогда результаты сравнения были бы более точными. Но было бы очень наивно предполагать, что барон восемнадцать лет хранит в сундучке локон бывшей возлюбленной, которая обрекла его на страшное проклятие…
— Вещь? — удивленно моргнул Артур.
— Какая вещь?
— Ну там кольцо, браслет, медальон, кружевной платок! — нетерпеливо подпрыгнула фея.
— Шутите? — воскликнул барон. — Аурелия была бедна, из украшений у нее были разве что рябиновые бусы и цветочные венки. Да и откуда кружевной платок у лесной колдуньи?
— Могли бы и подарить, — буркнула Белинда.
— Я и дарил, — огрызнулся Артур. — Мне тогда для нее ничего не жалко было! Да только она не брала — гордая была. Странная она была девушка. Однажды принес ей золотой медальон со своим портретом. Она просияла, портрет вынула, поцеловала и себе оставила, а медальон мне возвращает. Представляете — мой портрет ей дороже золота был! Потом загрустила, что своего портрета у нее нет, хотела мне в ответ подарить. Тогда отрезала прядь волос, вложила в медальон и отдала мне. Носи, мол, на груди, и я у тебя рядом с сердцем буду… Расческу у меня как-то выпросила — у нее так глаза блестели, словно я ей ларец с изумрудами подарил. А гребень-то из простой слоновой кости был, даже без украшений…