— Какого демона вы влезли к нам в спальню с кинжалом в руке? — продолжила допрос с пристрастием фея.
— Хотел вас защитить, — нехотя, будто бы через силу, ответил барон.
Волшебница прищурилась: непонятно, то ли врет, то ли говорит правду, изо всех сил противясь заклинанию откровенности.
— От кого? — уточнила она.
— Не знаю, — буркнул барон.
— Как это не знаете? — нахмурилась Белинда.
— Не знаю, — угрюмо повторил Артур.
— Отчего же тогда полезли?
— Объясняю: опасался за вашу жизнь!
— Почему?
— Из-за проклятия.
— Какого еще проклятия?
— Это долгая история.
— А я не спешу.
— А вы так и собираетесь там висеть? — жмурясь от солнца, ярко пылавшего за спиной феи, миролюбиво поинтересовался барон.
— А вы так и не предложите мне приземлиться? — огрызнулась Белинда.
— Пожалуйста, — пожал плечами барон, посторонившись и сделав широкий взмах рукой — мол, весь двор в вашем распоряжении. — Если, конечно, не боитесь, что я вас тут же расчленю, — не выпуская из рук топор, с горькой усмешкой добавил он.
— А у вас есть опыт? — на всякий случай уточнила фея.
— Боюсь вас разочаровать, но нет.
Фея молча направила метлу к земле и сошла с нее. Словам барона можно верить — если, конечно, она в спешке ничего не напутала с заклинанием откровений…
— Марта выходит замуж, — без предисловий сказала она, испытующе глядя на Артура.
Его лицо на миг исказила судорога, а в глазах погасли насмешливые огоньки.
— Мои поздравления, — ровно произнес он.
— Вы что, не понимаете? — вспылила фея. — Марта выходит замуж за другого.
Барон молчал, глядя куда-то в сторону.
— Что вы сейчас чувствуете? — спросила она, замерев.
— Я не обязан вам отвечать, — Артур передернул плечами.
— Что вы сейчас чувствуете, Артур? — настойчиво повторила Белинда. — Вы ее по-прежнему любите? Вам больно? Вы бы хотели все изменить? Хотите расстроить свадьбу?
— Да, да, трижды да! — взорвался барон.
И фея облегченно вздохнула: заклинание действует, ее визави говорит правду. Именно поэтому он так разгорячился: этому невозмутимому мужчине очень сложно признаваться в своих чувствах, но ее заклинание сильнее, вот он и сердится из-за того, что не может противостоять своим откровениям.
— Идемте в дом, нам нужно поговорить без свидетелей. Вы мне расскажете свою версию гибели жен и всей чертовщины, которая здесь творится.
Заметив удивленный взгляд Артура, фея добавила:
— Версию Бенуа я уже слышала. И она излагает историю далеко не в вашу пользу.
Восемнадцать лет тому назад
Артур запомнил тот день на всю жизнь. Запах прелых листьев, последнее тепло лета, стремительно бегущего прочь от стылой осени, и ослепительный силуэт юной колдуньи в лучах заходящего солнца. Девушка стояла на холме, а он, семнадцатилетний мальчишка, шел к ней по золотым листьям, мягко шуршащим под ногами…
Его первая любовь расцвела с первыми подснежниками, которые протянула ему большеглазая диковатая смуглянка, живущая отшельницей в лесу. В тот день он отбился от своих и заблудился на охоте. С тех пор минуло шесть лунных месяцев, почти каждый вечер из которых он проводил в лесу, с Аурелией. Шесть месяцев сладостных открытий, упоительных объятий, опьяняющих поцелуев. Они никогда не говорили о будущем: оба понимали, что супругами им не быть, слишком велика пропасть между лесной колдуньей и единственным наследником богатого барона. Влюбленные жили настоящим, даря друг другу ласки с таким самозабвением и нежностью, словно каждый поцелуй был последним и каждое прикосновение — первым.
Артур ступал по траве медленно, невольно стремясь оттянуть момент неизбежного объяснения. Он знал — делить его с другой женщиной гордая и самолюбивая Аурелия не станет. Еще недавно, представляя себе финал их отношений, он замирал от ужаса, представляя себе боль в глазах возлюбленной и их прощание. Три дня назад проклинал имя неизвестной Вивианы, дочери графа, когда отец не терпящим возражения тоном объявил ему о скорой женитьбе. Граф Вивальди был старинным приятелем отца, а дочь раньше жила где-то в дальнем королевстве на воспитании тетки. Но теперь эта пигалица неожиданно вернулась и сразу вознамерилась выскочить за него замуж. Как всегда, без него все решили! Артур рвал и метал. Решил про себя говорить с ненавистной невестой сквозь зубы и вести себя так, чтобы она сама кинулась отцу в ноги с просьбой не выдавать ее замуж. Он еще слишком молод для женитьбы и не готов пожертвовать трепетными свиданиями с лесной чаровницей ради чинных обедов в компании супруги. Но вся его решимость и неприязнь к Вивиане испарилась в тот момент, когда юная прелестница веселой птичкой впорхнула в их гостиную. В ту ночь, едва гости покинули замок, он кинулся к Аурелии. Казалось, наедине с любимой он избавится от наваждения, которое нашло на него. Но вышло наоборот: медно-каштановые кудри колдуньи казались ржавыми на фоне ослепительно-светлых локонов графини. Ее чувственные полные губы потерпели сокрушительное поражение в борьбе с изящным ротиком Вивианы — нецелованным, а оттого во много крат привлекательным.
Ее чувственные полные губы потерпели сокрушительное поражение в борьбе с изящным ротиком Вивианы — нецелованным, а оттого во много крат привлекательным. Даже легкий загар, покрывавший лицо и плечи Аурелии, который всегда так нравился Артуру, осуждавшему неестественную бледность знатных дам, потерялся в сравнении с нежно-розовой кожей Вивианы, покрытой россыпью трогательных золотых веснушек. А как красива изысканная прическа графини с вплетенными в косы драгоценностями в сравнении с небрежно распущенными кудрями колдуньи! Да и ее наряд — просто произведение искусства против безыскусного платья Аурелии. От проницательной колдуньи не укрылось его смятение и то разочарование, которое сменило восхищение в его взгляде, обращенном на нее. Но тогда Артур был полон смятения и не решился открыть ей правду. Сегодня он был уверен в своем решении. Вивиана — его настоящая любовь, женщина, которая станет примерной супругой и матерью его детей. А Аурелия — всего лишь босоногая дикарка, которая все равно рано или поздно ему бы опротивела…
— Вот как? — Плечи колдуньи дрогнули, и она обернулась к нему, подошедшему на расстояние вытянутой руки. — Так вот, значит, что ты обо мне думаешь?