Но сейчас Клара не видела другого выхода. Она должна найти Мечи!
Должна! Она дала слово, и этим всё сказано.
Она должна найти Мечи!
Должна! Она дала слово, и этим всё сказано. Она не отступит и не повернёт назад. Пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость, как говаривали древние, — так вот, пусть погибнет мир, но она выполнит свою часть сделки!
Конечно, Клара думала так в запале. Окажись она вновь дома, в Долине, зашкворчи вновь на плите старый серебряный чайник, проделавший вместе с молодой Кларой не один поход, устройся в кресле напротив, подле пылающего камина, задушевная подруга юности (и зрелости, разумеется) Аглая Стевенхорст — Клара сама первая отбросила бы такие мысли. Но сейчас она действовала словно в непонятной лихорадке — она должна сдержать слово.
Что ужасного произойдёт, если она таки не сдержит слово, она не думала. Гильдия уже отреклась от нее, послушно преклонившись перед волей Архимаго Коппера. Откажись она теперь от исполнения столь опрометчиво взятого на себя обещания — никто не посмел бы и пикнуть. Но…
«Слово боевого мага больше его жизни, — молотами стучало в ушах Клары. — Больше его жизни». Так меня воспитали. Такой я стала. И тут уже ничего не поделаешь. Если я поклялась и поставила печать моей Гильдии, то обратно я уже не поверну.
«Даже если это будет угрожать неисчислимыми бедами?» — словно наяву услыхала она старческий голос Архимага и едва не вздрогнула: ей показалось что Игнациус каким?то непостижимым образом сумел оказаться рядом с ней.
Но нет, запорошенная снегом равнина была пуста и мертва, и никого не было рядом, кроме её маленького отряда, который она обязана привести к успеху — никто и никогда не мог сказать про неё, что боевой маг по найму Клара Хюммель бросила в беде доверившихся ей.
Клара ещё раз вздохнула и с силой вогнала рубиновую шпагу в самую середину пентаграммы.
В тот же миг ей показалось, что весь Мельин вздрогнул от боли.
Проведённые Кларой по снегу линии внезапно стали углубляться, наливаться чернотой, словно кто?то щедро плеснул туда чернил из самых лучших берёзовых орешков. Как будто невидимое лезвие резало землю, щели становились всё глубже и глубже — Клара взывала к глубинным силам этого мира, силам, что спали, быть может, с самого рождения мира Мельина.
«Мечи. Мечи. Мечи. Вы видели их. Безымянные, вы ощущали их горячие шаги над собой. Быть может, вы проклинали их в своём нескончаемом сне, вы, Хранители и Основатели. Да, наверняка вы проклинали их, несущи смерть и разрушение тому, что вы привыкли хранить, — уже одним только фактом своего существования. Вы должны были запомнить путь, которым эти проклятые клинки ушли из ваших владений. Покажите же мне дорогу, откройте для меня небо, я пойду следом до самого Дна Миров и даже дальше, если понадобится!»
Никогда не следует обращаться к Хранителям без крайней на то надобности. Разбуженные слепые силы обрушатся на ни в чём не повинных смертных — ураганами, землетрясениями, засухами, штормами и иными бедствиями, среди коих моровое поветрие окажется еще далеко не самым страшным. И долго, очень долго потом самые лучшие маги несчастного мира будут пытаться подобрать заклинания, дабы умилостивить и утихомирить Хранителей.
Что они такое, эти Хранители, Клара не знала. В каждом мире они были свои. Разумеется, они не имели ничего общего с людьми, многие зачастую лишены были даже тела. Их сон — бытие мира, его спокойствие и безопасность. Разбуди их, достучись до их сознания — и беды не заставят себя ждать.
Вызов Хранителей был из числа потайных, далеко не общеупотребительных заклятий, сохранённых в арсенале Гильдии боевых магов с незапамятных времён, когда сражения, в которых принимали участие члены Гильдии, отличались куда большими и ожесточением, и кровопролитностью.
Трещины разом и углублялись, и суживались — тончайшие разрезы на теле мира, почти как от лекарского скальпеля. Тьма кипела в них, Тьма смотрела вверх тысячами глаз, сейчас пока ещё закрытых, скованных вековечной дремотой.
Тьма кипела в них, Тьма смотрела вверх тысячами глаз, сейчас пока ещё закрытых, скованных вековечной дремотой. Хранители, древние духи первозданных стихий, вдохнувшие жизнь в мёртвые камни и воды Мельина, медленно откликались на зов чужедальней волшебницы. Не могли не откликнуться — уж лишком могущественно было заклинание, сплетённое в те времена, когда не существовало ещё никакой Долины, когда не наступило ещё время не то что Спасителя или так называемых Новых богов, о которых порой говаривал Игнациус, но и богов Молодых (о которых тоже остались только смутные легенды). То было время Древних, тех самых Древних, загадочных и непонятных, от которых вели свой род волшебники Долины. Точнее — от которых вело свой род их несравненное магическое искусство. Древние, согласно сказкам и преданиям, могли зажигать и гасить звёзды по десять раз на дню, выкладывать на небе новые созвездия, менять пути планет, сковывать и расковывать целые миры… Что Древним, повелевавшим непредставимой мощью, какие?то там первозданные духи?
И заклятье сохранилось, заботливо записанное ренесённое на серебро и пергамент, прожило невероятные бездны лет — с тем чтобы оказаться в один прекрасный день пущенным в ход боевой волшебницей по имени Клара Хюммель.