— Сын мой, твоё сердце чисто, твои помыслы высоки, но вот оружие твоё… — и покачал головой, на мой посох глядя.
— Разве он нехорош, преподобный отче? — Признаться, мне стало несколько не по себе. Конечно, в Академии чего попало не дадут, но и рассчитывать на что?то экстраординарное не приходилось — окончил я свои штудии далеко не в первых рядах.
Конечно, в Академии чего попало не дадут, но и рассчитывать на что?то экстраординарное не приходилось — окончил я свои штудии далеко не в первых рядах. Хорошо ещё, что и не в самых последних, эти бедняги поехали по богатым княжеским да графским дворам красочные иллюзии показывать, гостей на пирах развлекать — для того ли учились, спрашивается?!
— Конечно, хорош, как и всё, из благословенных рук Белого Совета вышедшее и Святой Церковью, Матерью нашей, одобренное, — ласково успокоил меня преподобный, видя мое расстройство. — Но тебе, сын мой, предстоит выступить против ужасного порождения Тьмы, зломерзкой и злокозненной ведьмы, бича и страха всей округи, да ещё и вести с ней поединок не где?нибудь, а в проклятом Нарне, в самом логове зверя; тут потребно кое?что ещё, помимо чистого сердца и крепкой, незамутнённой веры. — Преподобный наставительно поднял палец, но я и так внимал ему неотрывно. — Поэтому, сын мой, я и хочу вручить тебе иной посох, давно уже в нашем аббатстве хранящийся. В нём — могучие силы, какие — думаю, ты разберёшься быстрее и лучше меня. Сам преосвященный Ангерран Эгесткий (я невольно сглотнул) ходил с этим посохом на горных троллей и, как ты знаешь, привёл два племени в лоно истинной Церкви, пока не принял мученическую гибель от рук Тьмой науськанных язычников в третьем…
Мы оба поспешили сотворить Знак Спасителя и склонить головы в жесте пристойной скорби.
— Этот посох я и хочу тебе вручить, — торжественно провозгласил преподобный, и я почувствовал, как забилось сердце. — Он, правда, преизрядно тяжёл, но пусть мысли о святости сего предмета возвысят твою душу над плотью. А кроме того, его светлость дюк Этеноор Саттарский, каковой и является твоим, сыне, нанимателем, весьма и весьма уважает волшебников с… гм… большими… гм… посохами. Твой… гм… посох может не вызвать у него… гм… доверия. А светлейший дюк, увы, не отличается кротостью характера.
— Разве он дерзнёт оскорбить волшебника, полноправного мага с посохом Академии? — удивился я. Простые смертные нас, чародеев, как известно, очень боятся, даже тех, кто делает одно лишь добро.
— Кхе, кхе, гм, гм, — замялся преподобный Клодиус. — Конечно, ты прав, сын мой, его светлость должен выказывать известное уважение к тебе, равно как и к Другим питомцам Ордоса, выказывать вам почёт, но… наделённые властью не слишком?то любят, когда к ним является кто?то несоизмеримо сильнее. А с другой стороны, маги тоже поддерживают мир, и, насколько мне известно, Белый Совет не устаёт призывать своих верных адептов уважать интересы земных владык…
Впот так и получилось, что несу я святую реликвию не только для того, чтобы скорее и вернее поразить Зло, но и чтобы светлейший дюк не поссорился с преподобным отцом?настоятелем, не сказал бы: «Что за мальчишку ты ко мне прислал, да ещё и с прутиком вместо посоха?..»
«Что, Эби, страшно? — спросил я себя. И сам себе и ответил: — Ну конечно же, страшно! Поджилки трясутся, душа в пятках, сердце, того и гляди, из груди выскочит, хотя я отнюдь не бегу, а неспешно так, осторожно пробираюсь неприметной тропкой по самой нарнийской границе».
Собственно говоря, когда в стольный Эгест, куда я только?только вернулся после окончания академических штудий с полномерным посохом мага и заветным дипломом, когда в стольный Эгест пришла весть о том, что на северо?западе, во владениях преславного дюка Саттарского, вовсю орудует ведьма («кровососка», на жаргоне тамошних добрых пахарей), причём с этой ведьмой не смогла справиться даже уполномоченная Святая Инквизиция тех мест, — я ни минуты не сомневался, что это — знак судьбы. Вот она, удача, вот теперь?то я покажу всем этим зубрилам и отличникам, что хорошие отметки и бойкие ответы на семинарах ещё не делают тебя настоящим магом! Вот когда я докажу, что главное — не отполированная аудиторными скамьями задница, не зубрежка никому не нужных трактатов, а быстрота, решительность, натиск!
Нечего и говорить, я бегом отправился к святым отцам?экзекуторам.
Преподобный Марк, генеральный инквизитор Эгеста, принял меня тотчас, что свидетельствовало о том, что громящий кулак нашей святой МатериЦеркви на сей раз и впрямь нуждается в помощи.
— Мы прямо с ног сбились, сын мой, — развёл руками отец Марк. — Хотя, честно скажу тебе, чадо, я просто не могу послать туда столько людей, сколько нужно. Ведь что ни день — вскрываются ереси! Отпадают целые сёла, поддавшись на прельщения Тьмы. Святые отцы трудятся не покладая рук, но… — Он горестно вздохнул, и я воистину проникся к нему сочувствием и жалостью: как же это должно быть тяжело нести такой груз, спасать от Тьмы и проклятия Спасителя сотни и тысячи заблудших душ, не ведающих, что творят! Отвечать за всё и знать, что каждое твоё поражение — ещё один безликий солдатик, встающий в строй легионов Зла, ждущих своего часа там, на Западе, за великой чертой.