Внезапно налетевший ледяной ветер взвил полы тёмного плаща.
Янтарное навершие посоха в руке Фесса ярко полыхнуло, резкий, колючий свет хлестнул Джайлза по глазам, так что ему даже пришлось прикрыться рукой. На миг — знал Фесс — перед волшебником Воздуха распахнулись неведомые бездны Серых Пределов, кошмары и ужасы которых не поддаются описанию, ибо человеческие языки слишком бедны и не имеют необходимых понятий.
Лицо Джайлза исказилось. Взор остановился, казалось, маг отчаянно пытается отвести глаза от чего?то непредставимо страшного, последней и неотвратимой гибели, неумолимо надвигавшейся из бездны…
И через миг всё кончилось.
— Хватит, — устало сказал Фесс, опуская посох. — Поговорили, покричали, душу отвели — и хватит. Джайлз, мы прорвёмся все вместе — или не прорвётся никто. Я обещал, что буду тебя защищать, — и не собираюсь спокойно смотреть, как тебе сунут крюк под ребро и вздёрнут на подходящем столбе, как зарезанного барана. Только ты, в отличие от барана, будешь умирать долго. Ну, так ты идёшь? Или предпочтешь остаться и сам попытаешь свою судьбу? В таком случае я бы тебе посоветовал отправиться немедля в Ордос. Не в Эгест, не в Аркин — в Ордос. Только там У тебя ещё есть шанс уцелеть. Иначе же я не дам за твою голову и дохлой крысы. Ты понял меня, коллега?
Несколько секунд Джайлз молчал. Потом поднял голову, взглянул в глаза Фессу — и некромант чуть было не вздрогнул. Во взоре Воздушного мага ему почудились глаза саттарской ведьмы — вот так же точно она смотрела на него, тщетно надеясь на защиту и спасение…
Джайлз первым отвёл глаза.
— Мы пойдём все вместе, некромант, — глухо выговорил он и отвернулся. И потом до самой горловины они не услышали от него ни единого слова.
ИНТЕРЛЮДИЯ 4
СЛЕД ВИДЯЩЕЙ
Солнце. Какое же тут солнце, настоящее, жгучее и пронзающее.
Какое же тут солнце, настоящее, жгучее и пронзающее. Какой тут воздух, пропитанный мириадами запахов, где совершенно не чувствуется дыма пожарищ или вони отхожих мест. Какие здесь леса, где деревья уходят в самое поднебесье, а взрослому и высокорослому воину нужно сделать почти полсотни добрых шагов, чтобы обогнуть кругом необъятно громадный ствол. Какие тут цветы, размером с человеческую голову, и как они пахнут — в Мельине никто и не подозревал, что такие вообще бывают. Какие тут птицы — сами словно летучие цветы. Какие тут речки — звонкие, прозрачные, чистые, украшенные кружевами водных трав, с неумолчным стрекотом каких?то местных цикад, рассевшихся по длинным, окунающимся в поток листьям…
Какое тут небо — никогда не знавшее и следа Смертного Ливня. Какая тут земля — по которой так легко ступать, потому что она, земля, не предала, в целости и сохранности сберегла для него след Видящей.
Сеамни Оэктаканн, Тайде, Видящей народа Дану, единственной женщины Императора Мельина. Похищенной неведомой призрачной тварью, утащившей Дану в Разлом, куда за ней, отринув Империю, забыв про трон, последовал Император.
Разлом, чудовищный шрам, оставленный бушевавшей в его родном мире магической войной, привёл его сюда, под неведомое солнце, на неведомые берега, в океаны чужого воздуха, навстречу неведомым опасностям и врагам — однако Императору до этого не было дела. Он смотрел вокруг, он неумело наслаждался окружавшей его живой красотой — но при этом он шёл по следу. По чёткому следу Тайде. Разумеется, этот след не имел ничего общего с отпечатками ног на влажном песке — след был, конечно же, магическим.
Ярость Деревянного Меча, Иммельсторна, оружия возмездия народа Дану, едва не разорвавшая в клочья родной мир Императора, оставила слишком глубокие ожоги на душе девушки?Дану, вчерашней рабыни, носившей позорный ошейник. Именно ярость отравила то, что могло составить счастье двух душ — человеческой и Дану — в невообразимо далёком ныне мире Мельина.
Тайде не могла остановиться. Слишком близко подошла она к тем самым пропастям и безднам, заглянуть в которые не осмелится ни один маг. Туда, где, за тонким, хрупким барьером неведомых сил, ярятся дикие, безумные создания, в чьей власти рвать плоть миров так же легко, как человеку — мягкую краюху тёплого хлеба. И она словно бы ждала возмездия — за недозволенную даже Перворождённому смелость. Ждала с того самого мига, когда на смертном поле под Мельином судьба властно вырвала ее, опьянённую жаждой убийства хумансов, из рядов войска Дану и бросила навстречу ему, Императору, предводителю её злейших врагов…
Там, на поле битвы, и началась их любовь.
Император шёл быстро. Он оказался в новом мире не совсем, конечно, чтобы налегке, но всё?таки без больших запасов. Ему пришлось смастерить себе лук и острогу — стрелы сбивали с ветвей больших сине?алых птиц, которых Император целиком запекал в углях, осторога вонзалась в темнопятнистые спины рыб, обитавших в попадавшихся на дороге Императора речках.
Конечно, в тёплых, кишащих мелкой живностью лесах хватало и иных обитателей, из того разряда, что предпочитают плоть каким?то там веткам и коре. Императору встретились и они. Однако громадный, причудливо раскрашенный тигр с торчащими из верхней челюсти исполинскими, сабельной длины, клыками только зарычал на странного пришельца, вскинувшего вверх сжатый левый кулак, на котором красовалась, матово поблёскивая, магическая белая латная перчатка, дар странного и коварного племени Созидателей Пути…