— Я была очень рада знакомству, Лерочка, — тепло распрощалась с ней хозяйка.
— Я тоже. Я обязательно зайду еще!
Из гостей Эльза отправилась прямиком в студию. Она уничтожила все свои состаренные портреты, которые хранила здесь, и нарисовала угольком портрет Елизаветы Петровны. Поставив последний штрих, Эльза мысленно пообещала, что проживет всю отпущенную ей молодость, радуясь жизни и ценя каждое мгновение. Кипу рисунков Ганса она бережно сложила в коробку и убрала в чулан, попрощавшись с мальчиком. Когда она рисовала его, она не думала, что однажды он может вырасти и стать таким же равнодушным, как Жанна для своей бабушки. Надо будет проучить глупую девчонку, подкараулить ее в подворотне и…
Стук в дверь застал ее врасплох.
— Это ты? — удивилась Эльза, приглашая войти. — Какими судьбами?
— Разве я не могу зайти проведать старую подругу? Ты что-то совсем отшельницей стала, не радуешь нас своим обществом, игнорируешь вечеринки. Совсем расклеилась, подруга?
— Да нет, просто дела были. Но теперь все в порядке. — Эльза отвернулась, чтобы убрать холст в ящик стола. Ей почему-то не хотелось, чтобы портрет Елизаветы Петровны увидел кто-то еще. — Когда там следующая тусовка? Я обязательно приду!
— Не думаю. — Знакомый голос стал ледяным, как айсберг, который погубил «Титаник».
— Что, вечеринка только для избранных? — усмехнулась Эльза. Ящик оказался заперт, и она принялась ворошить наброски в поисках ключа. — Простым вампирам вход воспрещен?
— Только тебе.
Укол между лопаток заставил Эльзу дернуться, но смертельный холод уже разливался по спине. Эльза пошатнулась и упала лицом на холст с лицом Елизаветы Петровны, который она не успела спрятать.
— Что ты делаешь? — прошептали немеющие губы.
— То, что ты заслуживаешь, — прозвучал безжалостный голос.
Эльзе сделалось так горько, что во рту возник вкус полыни. Горько от предательства человека, которого она считала другом почти полвека. Горько оттого, что обещание, данное Елизавете Петровне, так и окажется невыполненным. Она не придет к ней снова, и пожилая женщина, которую она успела полюбить, как родную, посчитает ее такой же пустой и легкомысленной девчонкой, как и внучка Жанна.
Холод уже схватил ее за шею, сковал язык, не давая возможности сглотнуть эту горечь. «Прости», — мысленно прошептала вампирша, глядя в нарисованные углем глаза Елизаветы, вбирая в себя все тоненькие лучики морщинок. И ей показалось, что в глубине угольков-глаз мелькнул огонек, словно прощая и отпуская ее. А потом портрет стал стремительно покрываться черными штрихами, стершими черты лица, которые она так тщательно вырисовывала какой-то час назад, и превратился в черный квадрат Малевича, который всосал ее внутрь.
А потом портрет стал стремительно покрываться черными штрихами, стершими черты лица, которые она так тщательно вырисовывала какой-то час назад, и превратился в черный квадрат Малевича, который всосал ее внутрь.
Глава 8. Вампир делает глянец.
Существуют, наверное, на этом свете умные и предусмотрительные люди.
Я, во всяком случае, к ним не принадлежу.
Катажина Грохоля. Сердце в гипсе.
Существует масса способов отправить вампира на тот свет,
помимо традиционного осинового кола в сердце, — кстати говоря,
данное средство не менее эффективно действует и на обычных людей,
так что оставшиеся без надобности колы никогда не пропадут.
Терри Пратчетт. Carpe Jugulum. Хватай за горло
— Жанночка, вставай, на работу опоздаешь! — тормошила меня бабуля на следующее утро.
Я машинально вскочила на постели, скосила глаза на будильник — половина восьмого. Домой я вернулась только в шесть, поэтому сейчас соображала крайне туго. На автопилоте протопала в ванную, почистила зубы, протерла лицо тоником, нанесла крем для сияния лица со светоотражающими частичками, еле-еле доползла до кухни. И только выпив полчашки какао, заботливо сваренного бабулей, пришла в себя.
— Бабушка, — простонала я, отодвигая кружку и кладя голову на стол. — Я ведь со старого места уволилась!
— Как уволилась? — всплеснула руками бабуля, чуть не расплескав йогурт из бутылочки. — Когда? Почему?
— Так получилось. Я новую работу нашла, о которой всегда мечтала.
— Это какую ж? Моделью что ли? — Бабуля взглянула на меня с явным сарказмом.
— Модным обозревателем, — вдохновенно сочинила я. — Я теперь по ночам работаю, светские вечеринки освещаю. Я и сегодня ночью там была, под утро только со смены вернулась
Бабушка недоверчиво сверлила меня проницательным взглядом.
— А Саша что же? Тоже с тобой?
— Почему же? Саша на прежнем месте осталась. Ты же знаешь, она далека от моды.
— Зато у нее сердце золотое, — заметила бабуля. — А у этих светских львиц только одно на уме.
— Это что же? — заинтересовалась я.
— Шмотки, конечно, — усмехнулась бабушка. — А ты что подумала?
— Ну ладно, бабуль, спать хочу — с ног валюсь. Я уж пойду, ладно?
— Иди, оборзеватель ты мой новоявленный, — хмыкнула бабушка. — Набирайся сил перед новой сменой.
Проваливаясь в сон, я успела подумать: а что, если правда устроиться в какой-нибудь модный журнал? Или, на худой конец, в желтую газетенку. Надо же с чего-то начинать!