— Да-а?.. — лениво протянула Светлана.
— Лана, это я! — взволнованно пробормотала я и, к своему стыду, громко икнула.
— Жанна? Что-то случилось? — мгновенно всполошилась вампирша.
— Ланочка… Ик! Мне везде мерещатся глюки, ик! — жалобно проскулила я, отчаянно икая.
— Да ты никак набралась, звезда наша? — развеселилась Светлана.
— Всего два бокала коньяка, ик! — повинилась я. — Отмечали с шефом, ик, мое повышение.
— С кем отмечали? — напряглась вампирша.
— С Однорогом — ик! — Борисом Семеновичем. — Я заложила шефа поп полной программе.
— Ты что, на работе? — рявкнула Лана.
— Ну да… — согласно икнула я.
— А какого черта ты туда поперлась? — вскипела вампирша. — Сказали же тебе — дома сидеть!
— Ланочка, ну извини, ик, так получилось, — виновато разыкалась я. — Теперь-то мне, ик, что делать?
— Ты сейчас где? — нервно спросила Светлана.
Надо же, как за меня разволновалась! Кто бы мог подумать.
— В туалете, ик, прячусь! — прошептала я.
— Ты напала на кого-то из коллег? — ужаснулась вампирша.
— Да нет, что ты! — поспешила успокоить ее я. — Просто мне, ик, мерещатся всякие фантастические существа, ик! Я сначала думала, ик, что напилась до чертиков, ик, но на чертей они, ик, не похожи!
— Дверь твоей кабинки штурмует гоблин? — ухмыльнулась Лана. — «Гарри Поттера» на ночь смотрела?
— Да нет, здесь как раз тихо, ик, а вот там… — Я быстро рассказала о скелете у курилки и о задохликах, поработивших наших доблестных программистов.
Вампирша на удивление серьезно выслушала меня, а потом записала адрес офиса, велела возвращаться в кабинет (предварительно уточнив, что там глюки меня не допекают), никуда не выходить и ждать ее. Отключившись, я закусила губу и отругала себя за беспечность: а что если у вампиров тоже есть своя психиатричка, и Светлана уже названивает туда, заказывая неотложку к дверям агентства?
Не зная, что и думать, я вернулась в кабинет, где Илья уже благополучно установил нужные программы и строил глазки Саше.
У ног его нетерпеливо прыгал скелет, обвитый дымом, призывая Илью «курить», но голубые глаза Сашки составляли серьезную конкуренцию никотиновому духу и удерживали парня от похода в курилку. Наконец, скелет одержал победу и радостно ускакал в коридор, волоча за собой Илью. А Саша как ни в чем ни бывало уставилась в монитор. К счастью, синерожих задохликов в кабинете не было. Видимо, Сашкино сидение за компьютером объяснялось исключительно ответственностью и прилежанием, а не болезненной зависимостью.
Подруга с удивлением посмотрела на деньги, которые я вернула ей в счет долга.
— Что, зарплату уже дали?
— Да нет, — смутилась я, — премию.
— Премию? — поразилась Саша. — Однорог же был зол на тебя из-за Горячкиной?
— Ну, как видишь, все обошлось, — еще больше смутилась я и вернулась за свой стол, прикинувшись страшно занятой, чтобы избежать дальнейших расспросов.
Светлана явилась через полчаса, вежливо постучала в кабинет и на глазах удивленной Сашки забрала меня с собой, представившись новой клиенткой. Вампирше было достаточно лишь внимательно посмотреть на Сашу, чтобы у моей бдительной подружки разом отпали все вопросы.
Похоже, Однорогу Света внушила то же самое, потому что при виде нас шеф только молча посторонился и беспрепятственно пропустил к лифту.
***
Индира
Два месяца тому назад
Пряный запах благовоний, острый вкус специй, раскаленный воздух, буйство красок, вечное лето — как ей не хватает этого в серой, душной, промозглой Москве! Душа рвется домой, в Индию, сердце тоскует по родным… Но нельзя. Ее смуглая кожа сделалась слишком чувствительной к палящему солнцу, ее желудок больше не воспринимает любимые специи, а требует новой, страшной пищи. А ее братишки и сестренки куда больше нуждаются в деньгах, чем в ласке старшей сестры… Сейчас она может помочь им больше, чем находясь рядом.
Ее экзотическая внешность нарасхват, а корона вице-мисс мира делает ее еще более привлекательной для работодателей. Надо успеть заработать побольше денег, чтобы обеспечить родным безбедную жизнь. Ну и что, что ее душа тоскует по солнцу, а ее кожа стонет от его палящих лучей? Что с того, что пряный воздух Индии она променяла на отравленный смог мегаполиса, а воздушный сари на оковы вечерних платьев и плен узких джинсов? Главное, что ее родные смогут есть досыта, что у братишек появятся игрушки, а у сестер — красивые платья. Главное, что мама, всю жизнь трудившаяся не покладая рук, чтобы поднять их после смерти отца, хотя бы на склоне лет узнает покой и комфорт. Теперь ее пора работать… Работать ли? Любому жителю их деревни работа Индиры показалась бы праздным развлечением. Разве сравнится тяжелый крестьянский труд с выходом на подиум? Разве съемки для модного журнала забирают столько же сил, сколько сбор чая? Изнеженные европейки и избалованные русские только и стонут, что пашут как лошади. После каждого показа демонстративно падают без сил, к концу фотосессии капризничают, что вымотаны до предела. Что они знают о каторжном труде прядильщиц шелка и сборщиц специй? Ничего! Белоручки…
Привыкшие к капризам моделей, заказчики поражались ее работоспособности и готовности ухватиться за любую достойную работу. Индира ставила только одно условие: никаких пляжных и натурных съемок в дневное время. Только работа в студии или съемки при лунном свете. Какие бы золотые горы ни сулили заинтригованные заказчики, индианка была непоколебима. Модельерам и фотографам пришлось смириться с необычным условием и удовольствоваться объяснением насчет редкой аллергии на солнечный свет. Жаль! Как волшебно смотрелась бы смуглая кожа Индиры в слепящих лучах солнца!