На пороге возник Глеб, и, памятуя о словах Саши, я придирчиво оглядела его джинсы. Перехватив мой взгляд, блуждавший ниже пояса, вампир расценил его лестным для себя образом и, приземлившись на стул рядышком, под столом сжал мою коленку, намекая на продолжение прерванного времяпровождения. Я не стала брыкаться, а позволила его руке скользнуть под полу халата. Саша, делая вид, что слепа и глуха, цедила чай.
— Саш, ты уже чемодан собрала? — осторожно затронула я больную тему.
— А как же, — угрюмо ответила подруга.
— Так ты все-таки едешь?
Сашка бросила подозрительный взгляд на меня и на Глеба и ответила:
— Не пропадать же путевкам! Твою я, как ты и советовала, на Ленку переоформила.
— Сашк, ну не обижайся… — заскулила я.
— Да ладно уж, — отмахнулась подружка, — все я понимаю. Был бы у меня такой вирус, — она со значением посмотрела на Глеба, — я бы, может, тоже не полетела.
— Как там на работе? — запоздало поинтересовалась я.
Саша пристально посмотрела на меня.
— А ты мне ничего не хочешь рассказать?
— Я? — Я запнулась, гадая, на что она намекает. — Нет, ничего.
— Точно? — проявила настойчивость подруга.
— Точно!
— Ну-ну, — недовольно промычала Саша. — Тогда слушай новость: у Ангелины новая жертва.
Рука Глеба замерла на моем колене и чуть стиснула кожу, но я даже не заметила этого.
— Да ты что? — ахнула я. — И кто же?
— Евгений Михайлович. — Саша назвала имя главного юриста.
Я едва сдержала смешок. Похоже, вся бурная деятельность Дьволины по завоеванию женихов — ни что иное, как отведение стрелок от Однорога. Жалко, что Сашке не скажешь.
— Бедняга! — посочувствовала я. — Даже жена и четверо детей его не спасли от преследований Гели. И что он?
— Держит оборону как может.
— Надолго ли его хватит? — усомнилась я.
— Выйдешь завтра — сама посмотришь, — подмигнула мне Саша.
— Саш, — запнулась я и отвела глаза. — Я ведь увольняюсь..
— Саш, — запнулась я и отвела глаза. — Я ведь увольняюсь…
— Как? — Сашка аж подпрыгнула на табуретке. — Сейчас? После того как…
— Мне Глеб работу предложил, — перебила ее я, сочиняя на ходу. — Интересную, перспективную…
— Модным обозревателем! — пришел на помощь вампир. — В Жанне такой талант пропадает.
Саша перевела ошарашенный взгляд с меня на Глеба, как-то мигом скисла и отодвинула чашку с чаем.
— А, понятно… Это твоя стезя. Ну я пойду, а то завтра последний рабочий день, а мне еще до дома добираться, и чемоданы до послезавтра надо успеть собрать.
— Саш, ну побудь еще! — взмолилась я.
Подружка отстраненно посмотрела на меня и поднялась из-за стола:
— Нет, пора мне.
Холодно распрощавшись со мной и Глебом, Сашка натянула не успевшую высохнуть обувь и ушла из моей новой жизни, где ей больше не было места. Я долго смотрела ей вслед из окна, пока зеленая Сашкина куртка не превратилась в мутное пятно. По стеклам бежали дорожки дождя, а по щекам текли слезы.
— Не переживай, помиритесь. — Глеб обнял меня за плечи.
Его пальцы были холодными, как лед, и властными, как у скульптора. Я была пластилином в его умелых руках. Захотел — провел со мной ночь, пожелал — и очаровал подругу, а потом вычеркнул ее из моей жизни.
— Ты в это веришь? — усмехнулась я. — Ты что-то сделал с Сашкой, у нее никогда в жизни не было такого взгляда!
— Я лишь намекнул ей, что вы очень разные, — легко сознался вампир. — Тебе следует порвать прежние связи.
— Почему? — разозлилась я.
— Потому что общаясь со здоровыми людьми, ты всегда будешь чувствовать свою ущербность. Сперва тебе придется объяснять, почему ты не можешь составить ей компанию в поездке в Египет. Потом ты не сможешь забеременеть так легко, как твоя подруга, тебе придется терпеть ее сочувствующие взгляды и выслушивать сотни ее добрых советов, которые тебя будут только раздражать. Со временем, когда у нее появятся морщины, она будет выпытывать телефон твоего несуществующего пластического хирурга и выспрашивать подробности о косметических операциях и процедурах, которых не было.
— Ты так говоришь… — всхлипнула я.
— Все через это проходят, чтобы набить шишек и убедиться: единственные, кто может нас понять, это такие же, как мы, — жестко сказал Глеб, и я обмерла, заглянув в его глаза — глаза семидесятичетырехлетнего старца на лице двадцатидвухлетнего юноши. Из них исчезла вся безмятежность июньского неба, теперь они сделались грозовыми тучами — такими же, которые застилали свет за окном.
Словно испугавшись того, что позволил мне заглянуть в свою душу, Глеб моргнул, и радужка вновь стала светлой и ясной. Он улыбнулся улыбкой детсадовского сорванца:
— У тебя будет много новых друзей, Жанна. Не надо ни о чем жалеть.
— Не хочу новых, — упрямо прошептала я.
По сути Саша и Настя — мои единственные подруги. Со школьными подругами я давно потеряла связь. И хотя мы разыскали друга друга на сайте «Одноклассники» и время от времени перебрасываемся сообщениями, а в этом году пару раз даже встречались, дружбой это уже не назовешь. За годы, прошедшие с выпускного бала, мы стали бесконечно далекими друг от друга. Мои институтские подружки, с которыми мы азартно штудировали модные журналы и безбашенно тратили всю стипендию на полюбившуюся шмотку, дружно повыскакивали замуж и нарожали детей — теперь их интересы ограничены памперсами, а не мартинсами. Настя, с которой так приятно было скоротать вечерок за чашечкой кофе, теперь за что-то на меня злится. Неужели я и Сашу потеряю?