— Вы все еще хотите услышать историю моей жизни? — с улыбкой поинтересовалась она. — Теперь нам торопиться некуда, могу рассказывать хоть всю ночь напролет.
— Конечно, Елизавета Петровна! — закивала Эльза.
— Ну что ж, тогда я начну. А вы уж меня, Лерочка, остановите, как станет скучно, не стесняйтесь.
— Ну что ж, тогда я начну. А вы уж меня, Лерочка, остановите, как станет скучно, не стесняйтесь.
— Договорились, — согласилась художница, готовая слушать необыкновенную женщину хоть до рассвета.
Елизавета оказалась приятной и искусной рассказчицей. Не зацикливаясь на своей персоне, она увлеченно описывала приметы эпохи, вспоминала комичные истории из жизни знакомых, со смехом говорила о нелепицах цензуры, надзоре партии и гнусных анонимках, с иронией описывала пустые полки в магазинах и длинные очереди — все то, о чем Эльза читала, но чего не застала, живя в Европе.
Живое воображение художницы дорисовывало детали, наполняло истории красками и превращало устный рассказ Елизаветы то в занятный комикс, то в цикл сменяющих друг друга картин, то в череду злободневных и сатиричных карикатур, то в масштабное эпическое полотно, то в камерную семейную зарисовку.
Перед глазами Эльзы пронеслась звенящая и беспокойная юность, восторженная молодость, полная забот зрелость, предательски подкравшаяся старость. Год за годом, событие за событием переживала она вместе с рассказчицей радости и огорчения, благополучие и неустроенность, победы и разочарования, взлеты и падения. Вместе с Елизаветой взрослела, становилась невестой, а затем матерью, слышала первые слова ребенка, стирала пеленки, выбирала школу, собирала на выпускной, гуляла на свадьбе, нянчила внучку, без остатка отдавала себя семье…
— Совсем я заболтала вас, Лерочка! — спохватилась хозяйка, взглянув на часы. — Уже десятый час.
— Да это вы меня простите, что время у вас отнимаю, — смутилась Эльза.
— Что вы, Лера, какое у меня время! — всплеснула руками Елизавета. — Мне только в радость провести вечер в такой чудесной компании.
— Елизавета Петровна, — решилась спросить Эльза, — а если бы выпал шанс вернуть молодость, вновь стать двадцатилетней, вы бы им воспользовались?
— Я прожила интересную и непростую жизнь, Лера, — задумчиво ответила хозяйка. — И не жалею о том, что было. Если бы вернуть молодость означало вернуться в прошлое и прожить жизнь заново… Нет, мне этого не хотелось бы. Я слишком привыкла к хорошему кофе на завтрак, отсутствию очередей в магазинах и сериалам по телевизору, — иронично улыбнулась она.
— А если бы вы смогли стать молодой в этом времени?
— Сейчас? — Елизавета озорно улыбнулась. — А что, не отказалась бы! Мне, знаете ли, Лера, всегда нравилось красиво одеваться, но в мои годы возможности были весьма ограничены. Жанночке в этом плане раздолье — только выбирай! Я мечтала о путешествиях, но только однажды выбралась в Париж. Сейчас границы открыты, но куда уж мне теперь покорять дальние страны! Вон только на картинках и смотрю чудеса света, — хозяйка кивнула на альбом, лежащий на диване. — Спасибо внучке, подарила. Знали бы вы, Лера, как я завидую нынешней молодежи. Ведь они могут увидеть и Пизанскую башню, и Колизей, и Великую Китайскую стену, и Стоунхенж… Они ездят к морю в Египет, в Турцию, в Испанию, могут увидеть своими глазами роскошные пляжи Мальдивов и Гоа… В мои годы, Лера, море ограничивалось Крымом, Кавказом и Сочи. Я, конечно, очень люблю Крым, но я бы с большим удовольствием поколесила по новым странам, нежели из года в год приезжать в Ялту и Коктебель… А эти удивительные процедуры — обертывания, массажи, маски, которые предлагают нынче в салонах красоты? Советской женщине и маникюр с педикюром были недоступны. Да какой уж там маникюр, когда стиральных машин не было. Все ведь вручную стирали! А в выходные на грядках горбатились — тоже, знаете ли, не благоприятствует красоте ногтей, — усмехнулась Елизавета Петровна. — Сейчас у молодежи жизнь легче, возможностей больше… Цените это, Лера. Цените каждый миг! Вы родились в безумно интересное время.
— Постараюсь, Елизавета Петровна, — хрипло пробормотала Эльза.
— Я ответила на ваш вопрос? — улыбнулась хозяйка и испытующе воззрилась на гостью. — Вы, случайно, не добрая волшебница, которая может взмахнуть волшебной палочкой и сделать меня ровесницей Жанночки?
Вампирша поперхнулась остывшим чаем
— К сожалению, нет, — осторожно ответила она.
— Жаль, — театрально вздохнула Елизавета и озорно подмигнула ей. — Уж я бы задала жару на дискотеке!
Женщины рассмеялись, и Эльза, взглянув на часы, засобиралась домой.
— Знаете, Лера, — робко добавила Елизавета, провожая ее в прихожей, — вы заходите, если будет желание.
— Обязательно зайду, — взволнованно пообещала Эльза. — Обязательно-обязательно!
— Мне почему-то кажется, что вы не обманете. Хотя вы ровесница моей внучки, но мне кажется, что вы гораздо взрослее, Лерочка. Я не хочу сказать ничего плохого про Жанну, но она несколько легкомысленна. А вы, Лера, показались мне мудрее некоторых моих ровесниц.
— Вы преувеличиваете, Елизавета Петровна, — поспешно открестилась вампирша.