— Жанна, я действовал и в твоих интересах тоже, — попытался оправдаться он.
— Ты выставил меня полной дурой, — оборвала его я.
— Но не мог же я сказать тебе об этом напрямик! — вспыхнул он.
— Почему же? — Я нашла в себе силы сыронизировать. — Моя хрупкая душа не выдержала бы страшной правды?
— Все могло случиться, — туманно ответил Глеб.
— Вот именно! А еще он мог бы найти меня, когда тебя не окажется рядом, и тогда вряд ли я бы пережила эту встречу, не будучи предупрежденной об опасности.
— Он бы не посмел…
— Интересно, кто бы ему помешал?
— Я, — твердо ответил Глеб.
— Как это я не разглядела в тебе такую тягу к геройству? — едко осведомилась я. — Глядишь, и разочаровываться бы не пришлось…
— Но как ты узнала?
Я протянула ему записку. Глеб непонимающе прочитал ее, затем поднял на меня глаза, и на долю секунды мне показалось, что взгляд его прояснился. Как будто мгновение назад он висел над пропастью, а сейчас за его плечами распустил спасительный купол парашют.
— Откуда она у тебя? — В его голосе послышалась нотка ликования.
— В сумочке завалялась, — медленно произнесла я, не сводя с него глаз и не понимая, что творится у него в душе.
— Черт, — выругался Глеб. — Я думал, что уничтожил все.
— Что же ты так сплоховал — не проверил мою сумочку? — с вызовом спросила я. — Память подтер, а сумочку подчистить не догадался?
— Жан, ты сердишься, и ты права, — примирительно произнес он. — Я лгал, но эта ложь была во спасение.
— Ложь? — Я сузила глаза от гнева. — Это так ты называешь вмешательство в мою память?
— Я просто не хотел, чтобы твоя жизнь в новом качестве начиналась с плохих воспоминаний.
— Ты, вероятно, хотел, чтобы моя жизнь скорее закончилась? — подсказала я. — Чтобы я даже не подозревала, что мне угрожает опасность, и вела себя как легкомысленная дурочка?
— А ты бы что предпочла — запереться в четырех стенах и ждать, пока убийца постучит в твою дверь? — рассердился Глеб. — И потом, мы даже не уверены, что это его рук дело. Раньше он оставлял записки на месте убийства, но никогда не предупреждал своих жертв заранее. Да и текст твоей записки от тех отличается — и содержанием, и шрифтом.
— Рассказывай, — кивнула я, — подробно и в деталях.
Глеб вздохнул и подчинился.
Первое убийство произошло в середине августа. Молоденькую вампиру Индиру нашли мертвой в пустынном парке. Рядом с телом обнаружили записку, напечатанную на компьютере, со словами «Я заслуживаю смерти». Вскрытие показало, что девушке сделали инъекцию смертельной дозы яда. Причем Индира не сопротивлялась, а сама подставила плечо под смертельный укол.
— На нас яды действуют? — удивилась я.
— И яды, и удавка, и пуля в лоб, — хмуро ответил Глеб.
— Серебряная? — придирчиво уточнила я.
— И любая другая, кроме холостой. Любая рана, которая смертельна для человека, смертельна и для нас.
Инфекции и вирусы, смертельные для обычного человека, наш живучий ген способен преодолеть, он же не дает развиться раку, но с ранами опаснее.
На нас быстрее заживают тяжелые ранения, но смертельные даже наш живучий ген исцелить не в силах. В том числе и отравление сильным ядом.
Я внезапно задрожала, вспомнив наркомана в плаще и маньяка в чулке. Что, если наркоман был не наркоманом, а в ампуле был яд? И что если потерпев неудачу, он предпринял вторую попытку — в образе маньяка в чулке?
Глеб моментально понял перемену в моем настроении. Его пальцы властно сжали мой подбородок и развернули лицом к себе. Мои широко раскрытые глаза за несколько секунд рассказали ему больше, чем я описала бы за полчаса.
— И ты молчала об этом? — сдавленно простонал он. — Черт побери, Жанна, почему?! Почему ты не сказала мне?
— Я не хотела тебя волновать по пустякам, — пролепетала я. — Не думала, что это важно.
Глеба затрясло — то ли от гнева, то ли от страха за меня.
— Это был он? — хрипло прошептала я.
— Не знаю, — отрывисто ответил вампир. — Если это он, то ты единственная, кто выжил после встречи с ним. Ну что ж ты молчала-то, родная! — Он с грохотом обрушил кулаки на руль.
— И ты еще обвиняешь меня? — рассердилась я. — Сперва влез мне в мозги, избавив от «неприятных воспоминаний», — передразнила его я, — а теперь обвиняешь в легкомыслии? Да если бы я знала про маньяка-убийцу, я бы носу из дома не высунула. Да, кстати, я ведь про него толком ничего и не знаю.
— Никто не знает, — мрачно возразил Глеб. — Про него никто ничего не знает. Кроме того, что он отъявленный псих.
— Вы даже не в курсе, мужчина это или женщина? — поинтересовалась я.
Глеб молча помотал головой.
— Рассказывай все, что знаешь об убийствах, — потребовала я.
Глеб нехотя продолжил свой рассказ, прерванный моим признанием.
Убийцу Индиры не нашли, но через неделю появилась новая жертва — актер Марк Шальнов. Та же смертельная доза яда, та же записка рядом с телом.
— Да ты что! — ахнула я. — И он был вампиром? С ума сойти, я его обожала. Мы с Сашкой раз пять на его спектакли ходили.
— Так вот, — продолжил Глеб, — причина смерти — тот же самый яд. И опять никаких зацепок. Дальше — больше. Убитых начали находить почти каждую неделю, наши страшно перепугались. В тусовке стали ходить слухи о серийном убийце, хотя Гончие терялись в догадках, пытаясь найти что-то общее между жертвами, и ничего не находили. Слишком разными были убитые и по роду занятий, и по внешним признакам, и по кругу интересов, и по вампирскому опыту.