— Значит, ты решила убить меня с самого начала? А маскировка под убийцу нужна, чтобы отвести от себя подозрения?
— Конечно. Зачем же еще! Я бывала на месте преступления, знала о записке, знала, какой яд использует убийца. Подделать почерк Инессы было бы несложно. Когда тебе удалось сбежать от меня, я лишь убедилась в своих подозрениях насчет тебя. Но потом никак не могла к тебе подобраться близко. Рядом все время крутился Глеб, потом Вацлав. Да и я не могла следовать за тобой каждые 24 часа, основной работы было навалом. Но за время работы Гончей я научилась выжидать, и вот сегодня все сложилось весьма удачно.
— Зачем же ты пришла мне на помощь, если хочешь убить? И как ты вообще здесь оказалась?
— Я шла за вами от самого «Подземелья» и видела все. Я собиралась дождаться, пока Инесса прикончит тебя, а затем убила бы ее, обставив все как несчастный случай или самоубийство.
— Но зачем убивать ее?
— Это мой долг, — серьезно ответила Гончая.
— Без суда и следствия? А если возникнут сомнения в ее виновности в других убийствах?
— Не возникнут, — отмахнулась Лаки. — Эта овца вела дневник, в котором подробно описывала все свои убийства и даже составила список будущих жертв.
— И ты это давно знаешь? — поразилась я.
— То, что она убийца? Только сегодня узнала. А про дневник она в последние минуты думала. Она же страшно перепугалась, когда меня увидела. Знает, что Гончих подкупить невозможно. И уж если я ее с поличным поймала, то уже не отбрешешься.
— Что же ты не стала дожидаться, пока она меня прикончит, и пришла на выручку?
— Ты стала звать на помощь. Если бы я не вмешалась, на твои крики сбежалась бы толпа народу. Хорошо еще, что Инесса тебя хорошенько придушила, и твой крик утонул в этом дворике.
Я закашлялась, признавая ее правоту. Мой голос не принадлежал мне, и нечего и думать о том, чтобы позвать на помощь.
— Вставай! — Лаки рывком подняла меня с земли. — Я давно мечтала о такой сопернице.
— Ты хочешь со мной драться? — Я не поверила своим ушам.
— Раз уж все пошло не по плану и Инесса выбыла из игры, придется импровизировать. Будем считать, что я шла мимо, увидела, как Инесса напала на тебя, и бросилась на помощь. Но ты ее прикончила раньше, а потом озверела так, что напала и на меня. Мне не оставалось ничего, как обороняться, и победа оказалась на моей стороне.
— Это мы еще посмотрим. — Я вздернула подбородок. — И ты думаешь, тебе поверят?
— Все знают, чья кровь течет в тебе. Поверь, никто даже не удивится. Все убеждены, что рано или поздно это должно произойти. Готова?
— Всегда, — нарочито-бодро отозвалась я.
— Тогда начнем.
Лаки не стала делать поблажек и с ходу обрушила на меня град резких, сильных ударов. За ее плечами были сотни схваток и десятилетия изучения единоборств, за моими — только груды глянцевых журналов, в которых содержался миллион советов о том, какую юбку выбрать к своему типу фигуры, как ужиться в новом коллективе и как соблазнить любого мужчину, но ни одного — как выжить в рукопашном поединке с взбешенной девочкой-ниндзя. Самой ожесточенной схваткой, которая случалась на моем веку, была борьба за платье на распродаже, в которой потерпели поражение обе воевавшие стороны и трагически погиб предмет раздора, треснувший по швам. А вся моя физическая подготовка сводилась к бегу на каблуках за уходящей маршруткой и тасканию сумок с покупками и новыми журналами. Вся моя глянцевая философия оказалась совершенно непригодной в критической ситуации.
И сейчас отточенным, выверенным движениям своей противницы я могла противопоставить только бешеную злость, сконцентрировавшуюся в кулаках и каблуках, которыми я наугад молотила, иногда попадая в цель.
Для своего четырнадцатилетнего тела Гончая была в великолепной физической форме, но ее спортивная подготовка отчасти уравновешивалась моим превосходством в росте (девчонка была совсем мелкой) и телосложении. Несколько долгих минут мы колотили друг друга, царапали, пинали, хватали за волосы. Потом мне удалось сбить девчонку с ног. Она отлетела в тень к стене, но уже через мгновение вновь стояла передо мной, поигрывая железным прутом арматуры. Я попятилась назад, споткнулась, чуть не упала на землю и с ликованием подхватила с земли обломок тяжелой железной трубы, который подставил мне подножку.
— О, что-то интересненькое, — издевательски усмехнулась Лаки.
Ее лицо заострилось, детские черты исказил хищный оскал, и Гончая бросилась на меня, сжимая в руках арматуру. Еще недавно я была бы уверена, что не выстою против нее ни минуты. Все было против меня. И пренебрежение спортивными кружками в школе и утренней зарядкой сейчас, и полная беспомощность девушки, выросшей в благополучной среде, и неумение постоять за себя и дать сдачи, и страх причинить боль другому. Но сейчас в меня словно вселился кто-то другой — хладнокровный, умелый, жестокий воин. Мой тезка. Жан.
С оглушительным металлическим скрежетом наши орудия скрестились и пустились в бешеный танец, стремясь доказать свое превосходство. Визжала арматура, отступая под натиском трубы, потом гулко ухала труба, терпя поражение от соперницы. Труба летала в моей руке, словно заколдованный меч. Казалось, это не я направляю ее — она сама увлекает меня за собой, задает темп и направление движений. Я отдалась на волю этого безумного танца и уже не думала, просто двигалась — крутилась волчком, приседала, отступала, нападала. В какой-то момент труба извернулась и с хрустом впечаталась во что-то мягкое. Лаки по-детски заскулила, выронив прут и прижимая к груди покалеченную руку. Ее глаза, впившиеся в мои из-под челки, были полны ужаса и боли. Да что ж я такое творю-то, в смятении подумала я, она же совсем ребенок. Воспользовавшись моим замешательством, Лаки резко отпрыгнула в сторону.