— Мы поговорим тогда, когда ты остынешь.
Глеб развернулся к двери, но я быстрее молнии метнулась наперерез, закрыла ее и загородила собой проход.
— Думаешь так легко отделаться?
— Жанна, тебе сейчас лучше побыть одной, — мягко сказал он. И его голос, с которым говорят с неразумным ребенком, еще больше вывел меня из себя.
— А я хочу побыть с тобой!
Наслаждаясь своей силой на полную катушку, я схватила его за плечи и швырнула к двери, чуть не выломив ее из проема. А сама налетела следом, приперев Глеба к стенке.
— Наконец-то между нами нет тайн и недоговоренностей, — интимно прошептала я. — Или ты хочешь признаться мне еще в чем-нибудь? Так говори, не таись.
Если бы сейчас он меня поцеловал, я бы растаяла и простила ему все. Я всего лишь вела себя так, как должна была вести себя на месте обманутой девушки, но в душе понимала и оправдывала его. Глеб не мог поступить иначе, или бы он не был Глебом, которого я знаю и люблю. Но вместо того, чтобы погасить мой гнев поцелуем, он только больше разжег его укоризненным взглядом:
— Жанна, в тебе сейчас говорит кровь твоего наставника.
— Он мне не наставник, — в бешенстве прорычала я. — Я его знать не хочу.
— Хочешь ты того или нет, в тебе его кровь, — возразил он. — А с ней — его гнев, его злоба и его ненависть.
Я отшвырнула его от двери, признавая его правоту, и треснула кулаком по стене так, что на обоях образовалась вмятина.
— Жанна, не надо. — Глеб мягко подмял меня под себя и опрокинул на диван. — Не позволяй его чувствам завладеть тобой. Ты не такая, как он. Ты лучше.
— Тебе понадобилось так много времени, чтобы выяснить это? — Я вырвалась из его хватки, сильно поцарапав его.
— Дикая… кошка, — прошептал Глеб, проводя языком по царапине на руке.
— Бездарный шут, — огрызнулась я в ответ.
Я хотела, чтобы он сгреб меня в охапку, поцеловал, заверил в своей любви, дал мне вдоволь наплакаться в его объятиях, а потом утешил поцелуями и ласками, но Глеб был слишком мудр, чтобы понять это. С высоты его опыта холодное спокойствие казалось более выигрышной позицией. Поэтому Глеб спокойно открыл шкаф, вытащил джинсы и свитер и принялся одеваться.
— Ненавижу тебя, ненавижу! Хладнокровное животное! — Из глаз хлынули злые слезы. — Ты заворожил меня, ты внушил мне симпатию к себе! Мне никогда не нравились такие смазливые типчики, как ты! Все мои слова любви — неправда, так же как твои. Ты трус и предатель! Ты мне отвратителен и… и… И джинсы у тебя дерьмовые!
— Поговорим, когда ты будешь в состоянии рассуждать, — прозвучал ответ.
Он исчез раньше, чем я успела ему помешать.
Вдоволь нарыдавшись, я отыскала свою сумку и вылила на опухшее лицо половину флакона термальной воды. Истерика истерикой, а красота — превыше всего.
На часах было два ночи. Спать совершенно не хотелось. Ехать домой, когда в ночи орудует маньяк, было бы несусветной глупостью. Хотя очень хотелось хлопнуть дверью, оставив на столе ключи от квартиры. Даже мелькнула соблазнительная мысль покончить жизнь самоубийством, сдавшись в руки убийце. И пусть потом Глеб оставшиеся 200 лет мучается, что не уберег. Остановило меня только то, что в раю нет распродаж, а в «Роберто Кавалли» через неделю поступление новой коллекции. Пусть моя любовь к вампиру потерпела полный крах, зато «Прада» и «Версаче» меня не предадут никогда. Наша любовь с ними будет вечной, пока смерть не разлучит нас.
Я включила ноутбук Глеба и вошла на форум «Космо».
Я включила ноутбук Глеба и вошла на форум «Космо». Там я вдоволь отвела свою душеньку в разделе «Есть проблема», во всех красках расписав, какой мой парень подлец, врун и предатель (разумеется, умолчав о том, что он еще и вампир), и джинсы у него фуфло! Отклики не заставили себя ждать — посыпались, как бисер с лопнувшей нитки браслета. Приятные, как клубничный чизкейк («Этот гад тебя недостоин!»), и бодрящие, как мороженое в июльскую жару («Да ты себе лучше найдешь!»). Глебу пристрастным девичьим собранием был вынесен жестокий приговор без права на помилование: «Этот гад тебя недостоин! Гони его в шею!» Робкие реплики демократично настроенных барышень, советовавших поговорить с гадом по душам, выслушать его оправдания и попытаться примириться и привить вкус к хорошим джинсам, просто потерялись в хоре обвинений, обрушившихся на бледного вампира. Бедный Глебушка, мстительно ухмыльнулась я, обыкался, наверное.
Получив почти полсотни отзывов за полтора часа и убедившись в правильности своего поведения с точки зрения поведения настоящей Cosmo-girl, я выключила ноутбук и, доковыляв до холодной постели, в которой меня никто не ждал, провалилась в липкий, как кисель, и отвратительный, как манная каша с комками, беспокойный сон.
Настойчивый звонок в дверь, выудивший меня из варева этого кошмара уже под утро, показался райской музыкой. Перед тем, как открыть дверь блудному Глебу, я скривила самую мрачную рожу и приготовилась к очередной словесной дуэли. Однако на пороге стоял Вацлав — с физиономией такой зверской, что все мои рожи в сравнении с нею меркли, как сшитое первоклашкой платьице Барби по соседству с шедевром прет-а-порте, созданным рукой великого дизайнера. На конкурсе зверских рож Вацлав, вне всякой конкуренции, взял бы гран-при. Увидишь такую во сне — проснешься заикой. Если вообще проснешься.