Девушка меж тем дежурно улыбнулась и скрылась за дверью кабинки, давая мне возможность как следует подготовиться к ее возвращению. Я проверила браслеты; я подняла воротник пиджака, чтобы защитить шею; я встала ближе к двери и лицом к кабинке; я заткнула за пояс бриджей газовый баллончик и вытащила пилку для ногтей — сделаю вид, что поправляю маникюр.
Официантка вышла из кабинки, отчаянно мигая. Да у нее еще и нервный тик в придачу. Похоже, она уже в состоянии аффекта.
Я напряглась и заработала пилкой, подпиливая ноготь на мизинце.
— Сломался? — сочувствующе спросила девушка, снимая шляпу и кладя ее рядом с моей сумкой. — А мне вот что-то в глаз попало.
Она наклонилась к зеркалу и оттянула веко, выискивая несуществующую соринку.
Она наклонилась к зеркалу и оттянула веко, выискивая несуществующую соринку. Я еще активней задвигала пилкой, не сводя с нее глаз, и остановилась только тогда, когда ноготь на мизинце был стесан до самой подушечки пальца.
— Никак не получается, — сердито сказала официантка. — Прям хоть макияж смывай!
— Она умоляюще посмотрела на меня.
Я переместила пилку на безымянный палец и стала подпиливать несуществующий изъян.
— Не поможешь? — Один шаг, и она оказалась совсем близко, обдав меня легким ароматом апельсиновой жвачки. Я бросила быстрый взгляд на ее руки — они были пусты. Откуда же она вынет шприц? В глаза бросилось белое пятно шляпки у раковины. Ну, конечно! Она прячет его там!
Я подняла взгляд, чтобы взглянуть в лицо убийце Глеба. Глаза девушки были удивительно похожими на глаза Вацлава, когда он не сердился: бархатно-серыми, с крошечными, как брызги кофе, карими крапинками,. В другой ситуации их даже можно было назвать красивыми, но не сейчас, когда в них так явно читалась опасность. Какой бархат? Сталь — леденящая, колющая, убийственная, смертоносная.
Она наклонилась ко мне еще ближе и еще сильней заморгала накрашенными ресницами… в которых и впрямь запутался тонкий волосок, кончик которого прилип к покрасневшему глазу. Я осторожно подцепила его и сдула на пол.
— Уф! — обрадовалась официантка. — Наконец-то! Спасибо огромное!
Она потянулась к шляпе, я стиснула пилку в кулаке, приготовившись защищаться. Но девушка водрузила шляпку себе на голову, поправила резинку, которой были стянуты волосы, и вышла за дверь, оставив меня в полном недоумении.
Но недоумевала я недолго: послышались шаги, оживленные голоса, и в кабинку, со словами «Конечно, она с ним спит, тут и к гадалке не ходи!» ввалились две девицы, те самые, которые в начале вечера обсуждали неравный брак родителей Инессы. При виде меня девицы осеклись, натужно захихикали и скрылись в соседних кабинках.
Я разочарованно убрала пилку в карман пиджака, стерла помаду и сделала вид, что подкрашиваю губы. Конечно, эти клуши ни при чем, тут и Нэнси Дрю быть не надо. Но ведь спугнут убийцу, как пить-дать спугнут. Прям хоть вешай на двери туалета объявление: «Жду маньяка, других просьба не беспокоить!».
Одновременно выкатившись из кабинок, девицы, словно близнецы, одинаковыми жестами поправили волосы, поочередно накрасили губы одним и тем же малиновым блеском и, весело хихикая, ушли восвояси.
Ожидание затягивалось, маньяк все не торопился. Прошло минуты три, и что-то угрожающе загремело. Я привычно насторожилась, приготовившись дать отпор убийце, но в туалет, громыхая ведром и шваброй, ввалилась уборщица — настоящая восточная принцесса с породистым носом и огромными, в пол-лица влажными черными глазами в обрамлении длиннющих ресниц. Мгновение мы настороженно смотрели друг на друга. Я мысленно примеряла уборщицу на роль убийцы — униженная, оскорбленная, гордая восточная красавица, вынужденная мыть туалеты. К тому же Мэй нашли в кабинке туалета. Как бы я хотела, чтобы это было именно так, и Аристарх оказался ни при чем… Но уборщица и не подумала бросаться на меня со шприцем, она деловито подвинула ведро и стала мыть пол в боковой кабинке.
Оставаться в туалете дальше было уже глупо. Я бросила помаду в сумочку и шагнула к двери. Прежде, чем выйти, обернулась и окликнула проштрафившуюся принцессу:
— Простите!
— А? — Она обернулась, сдувая с лица выбившуюся смоляную прядку.
— За что вас так?
Вампирша нахмурила густые брови:
— А тебе какое дело?
— Я тут недавно, еще ничего толком не знаю.
— Интересуешься, значить, как самой в поломойки не загреметь? — криво усмехнулась уборщица.
— Машина у тебя есть?
— Нет, — я замотала головой.
— А почему? — удивилась она.
Я вспомнила пять своих неудачных попыток сдать экзамен в ГАИ и малодушно соврала:
— Не люблю пробки. На метро быстрее.
— Значить, тоже любишь быструю езду? — усмехнулась вампирша и многозначительно сказала: — Вот и я люблю.
— И что? — не поняла я.
— Тебя моя статья интересует? Значить, вождение в нетрезвом виде и причинение вреда здоровью.
— Кого-то сбила?
Вампирша виновато кивнула.
— Парнишку одного. Вот и расплачиваюсь, значить, за грехи свои. Машину мою тому парню в качестве компенсации отдали, а я вот, значить, со шваброй кручусь.
— И долго расплачиваться?
— Два года, — мрачно сказала она и, достав из кармана знакомую пластиковую бутылочку, осушила ее, как рюмку с водкой.