Наживка, с мрачным удовлетворением пояснила я. На которую ты попалась.
— Так ты разгадала мои мотивы? — Инесса даже обрадовалась. — Выходит, я в тебе не ошиблась. Мы с тобой одинаково устроены, одинаково мыслим. Только разделяя мои убеждения, можно было догадаться о причинах моих поступков.
Она называет убийство — поступком?
— Ты меня осуждаешь? — Раевская осеклась. — Я думала, ты поняла меня и искала со мной встречи, чтобы помочь мне избавляться от всякой швали.
— От швали?!! — мысленно завопила я. — Ты убила Глеба! И у тебя еще хватило наглости произнести слова скорби у его могилы.
— Таковы мои обязанности старейшины, — ничуть не смутилась Инесса.
— За что же ты с ним так поступила? Он же работал на вас, шпионил для вас.
— Неважно, что он делал для Совета. Он заслуживал смерти в той же мере, что и остальные, — гневно ответила вампирша. — Он не делал различий между шедевром мастера и грубой подделкой. И я избавилась от него, как только подвернулся подходящий случай.
— Ты говоришь о людях, как о вещах, которые вышли из моды, и поэтому их без сожалений выносят на помойку, — с дрожью подумала я.
— Они ничего не понимали в моде.
И этого было достаточно, чтобы приговорить людей к смерти?
— Не я, они сами себя приговорили, поставив на себе клеймо, — с презрением отозвалась Инесса.
И даже Марк?
— Марк из них был самым большим преступником, — вскипела Инесса. — Великий мировой бренд доверил ему рекламу своих часов, а он носил очки, купленные в переходе метро.
Но ведь Марк был известным стилягой, неужели ему нельзя было простить такой крошечной ошибки?
— В моде не бывает крошечных ошибок, — отрубила Раевская.
И это пренебрежение модой пересилило танцевальный талант Беаты, милосердие и красоту Индиры, гениальный ум Виктории, редкий дар Софии и Филиппа?
— Ты их даже не знала, как ты можешь судить о них? — возразила Инесса. — К тому же, в нашей среде все таланты. Но талант без красивой огранки — брак.
— Одежда — лишь оболочка, под ней часто скрываются пустышки. Их ты считала более достойными, чем тех, кого убила?
— Пустышки, обладающие хорошим вкусом, не так безнадежны, как умники, возведшие во вкус пошлость. — Инесса скривила идеально обведенный ротик. — Согласись, все мои жертвы были довольно умны, чтобы нести ответственность за свои решения.
— Ты могла бы проучить их менее жестоким способом, — с тоской подумала я.
— Могла бы, но не хотела. Я всегда была нетерпима к отсутствию вкуса и любви к подделкам.
— Но ведь раньше ты их терпела? — недоумевала я. — Ты в Москве уже давно, и многие из убитых провели здесь несколько лет. Почему же ты стала наказывать их только сейчас? Что изменилось?
Инесса задумалась. Казалось, она сама изрядно озадачена этим вопросом.
— Тебе явился дух? Ты услышала голос? — подначила я.
— Ты считаешь, что я сошла с ума? — оскорбилась вампирша.
— Лично у меня в этом нет ни малейших сомнений.
— К счастью, таких подозрений нет ни у кого другого, — злорадно ответила Раевская. — А ты уже не успеешь поделиться ни с кем своими мыслями.
Я запаниковала, пытаясь высвободить руку.
— И чем же заслужила смерть я? Я не увлекаюсь подделками. Кажется, за время нашей беседы ты в этом убедилась.
— Реально — да, но формально у меня есть повод. — Инесса обошла меня полукругом, пнула ногой сумочку так, что из нее вывалилась фотография бабушки.
— Аристарх тебе этого никогда не простит! — мелькнуло у меня в голове.
— Он никогда не узнает, глупышка. — В руках Инессы мелькнул полный шприц. Она сняла колпачок с иглы и цепко схватила меня за свободную руку.
Я беззвучно забилась, глядя, как шприц пляшет в руке вампирши-убийцы. Краем глаза поймала темную тень, метнувшуюся во дворик. «Помогите! Кто-нибудь!» — мысленно завопила я.
— Здесь никого нет, дурочка, — почти ласково сказала Инесса. — Ну зачем тебе надо было разыскивать меня, а? Жила бы себе еще двести лет и горя не знала.
— Уже знаю! — огрызнулась я. — Ты отобрала у меня Глеба…
— Тогда чего ж ты сопротивляешься, глупая? Глеб уже ждет тебя. — Шприц уже коснулся ворса пальто.
«Остановите ее, кто-нибудь!» — в отчаянье взмолилась я.
И тут откуда-то снизу взметнулась черная тень. Инесса завопила и выронила шприц, пытаясь сбросить с себя взбесившуюся черную кошку.
«Ах ты моя хорошая! Как там тебя… Маркиза? Выцарапай ей глаза!» — подначила я кошку, и острые когти впились в щеку вампирши, прочертив три глубокие борозды.
Инесса завертелась на месте, чуть не упала на меня. Меховая накидка распахнулась, обнажив пристегнутый к поясу кошель. Вот где она несла наручники и шприц! Наверняка, и ключ там. Мне удалось незаметно сорвать кошель, и, о чудо, рука нащупала металлическую бороздку.
«Задай ей жару!» — мысленно велела я кошке, торопливо примеряя ключ к замку наручников. На мое счастье, ключ подошел, и наручники тихо хрустнули, неохотно освобождая меня из плена. Тут бы мне и бежать, сломя голову, да звать на помощь, да только кошка, спасшая меня от неминуемой гибели, так жалостливо взвыла, терпя поражение от рук более сильного противника, что я бросилась ей на выручку. С трудом отодрав насмерть перепуганную зверушку от шеи Инессы и бросив ее в сторону, я взглянула в глаза убийце.