— Что ж, отлично, — согласился Лис, забрасывая за спину свою неизменную мандолу и беря посох.
* * *
— Как ты думаешь, Капитан, не поздновато ли к ейной сиятельстве ввалиться попеть песенок?
— Думаю, поздновато. Но вполне возможно, что она не спит. Сегодня ночью в округе вообще мало кто спит. В крайнем случае вернешься несолоно хлебавши.
— Ну, не совсем несолоно. Пять солидов тоже на дороге не валяются. Знаешь, Капитан, мне чем дальше, тем больше нравятся местные нравы. Благодарное население готово оплатить каждый мой шаг, безразлично, в какую бы сторону я ни пошел.
— Мой славный мсье, лишь бы ты не забыл по дороге, что мы все?таки прибыли сюда не для того, чтобы выставить из монет местную знать.
— Вот кто бы уж говорил, — возмутился Сережа, — ты сколько из беднеющего на глазах германского рыцарства денег вытряс, раскидывая тузов направо и налево? Ты думаешь, я не знаю, каким фокусам тебя старина Бринат учил ? Вот то?то же.
Пока фон Кетвиг, сопровождаемый моим напарником, пробирался через катакомбы замковых переходов, мы еще долго продолжали эту беспредметную перепалку, направленную более на то, чтобы придать беглость мысли и ясность разуму, изрядно притомившемуся за сегодняшний день. Несколько раз позднюю парочку окликали бдительные часовые, но, разглядев приметную фигуру лисовского спутника, успокаивались и безропотно открывали ворота. Воистину барон был несколько массивным, но, безусловно, универсальным пропуском.
— Кстати, Мик Джаггер, — вдруг вспомнил я, — и почему, собственно, этот пылкий воздыхатель околачивается в Трифеле, когда ему надлежало транспортировать в Ройхенбах раненого товарища?
— На этот вопрос может быть два ответа. Либо фон Меренштайн здесь, либо где?то на ольденбургском кладбище. Чего мудрить, вы его здорово приложили. Но вот что я тебе точно скажу, так это то, что Малышу Эду лучше поменьше светиться на городских улицах. Однако похоже, что мы уже пришли.
* * *
Циклопическое сооружение, именуемое Нижней Крепостью, возвышалось на отвесном утесе, занимая всю его свободную площадь. Не знаю уж, кому пришла в голову светлая мысль окрестить угрюмые романского стиля зубчатые башни сестрами, но то, что эти сестры были изрядными толстухами, — было несомненно.
Соединенные стеной, высившейся ярдов на тридцать над обрывистой скалой, они стояли, замерев в мрачном своем хороводе.
— Кто идет? — устало окликнули спутников с крепостной стены.
— Барон Вилли фон Кетвиг, — рявкнул рыцарь, напуская на свое истомленное любовной тоской лицо грозный вид.
— Ну да, конечно, ваша милость, теперь я узнаю вас, — отозвался стражник, — а с вами кто?
— Мой друг, наглец! Открывай ворота, если не хочешь получить по загривку.
— Да вы не извольте беспокоиться, господин барон, — доносилось из?за массивной калитки, проделанной в воротах, — сейчас открою, ваша милость. А что интересуюсь, так сами понимаете, служба!
Послышался скрежет замка, стук убираемого засова, и калитка отворилась.
— Приветствую вас, господин барон. — Широкая рожа стражника расплылась в улыбке. — Вы, часом, не в Старшую сестру?
— Тебе?то что за дело? — возмутился фон Кетвиг.
— Да никакого дела, — пожал плечами патрульный, — я на предмет того, закрывать калитку или подождать, пока вы обратно пойдете? Сами же слышали, как ключ туго ходит. Давно замок смазать пора. Да все руки не доходят.
— Закрывай, дурень, — рявкнул на него влюбленный рыцарь.
— Как прикажете, — пропуская ругательство мимо ушей, отозвался полусонный вояка и вновь стал звенеть ключами..
— Я буду ждать вас здесь, во дворе, под открытым небом, — возбужденно зашептал толстяк, когда этот необычный дуэт приблизился к каменной толстухе, в ужасе замершей на самом краю бездны. — Если понадобится, я буду , ждать здесь до утра, но я вас умоляю, принесите мне хотя бы слово, хотя бы кивок от этой прекрасной дамы, которую язык не поворачивается назвать моей. — Я сделаю все, что в моих силах, барон, — развел рука?: ми Лис, — вы же понимаете, я не Господь Бог.
— Я верю в вас, мой друг! — Фон Кетвиг попытался хлопнуть Рейнара по плечу, но предусмотрительный «гасконец» мягко ушел от этого проявления дружеских чувств.
Лестница, ведущая наверх, в жилые помещения, была скупо освещена факелами, дававшими, кажется, больше копоти, чем света. Как только лисовские шаги застучали по каменным ступеням, под сводами раздался тяжелый вздох и унылый юношеский голос с неизбывной тоской произнес:
— Ну вот, опять к нам. Ну сил же никаких нет! Прямо паломничество какое?то. Эй, кто бы ты ни был, остановись! — все тем же скучающим тоном заученно произнес голос, сопровождая слова звуком обнажаемого меча. — Если ты не рыцарь, то немедля поворачивай обратно, или, клянусь шпорами святого Георгия, я изрублю тебя в труху. А ежели ты рыцарь, то приди и сразись со мной, ибо я, опоясанный рыцарь Арсул фон Шамберг, торжественно заявляю, что ты не ступишь и шагу далее, чем я стою, пока тебе не удастся поразить меня! — Закончив эту фразу, Арсул вновь тяжело вздохнул и стал ждать ответа.
— Ба! Котенок стал молодой рысью! — удивился мой напарник. — Как это я упустил из виду? — Арсул, дорогой мой, — проникновенно начал Рейнар. — Будь добр, спрячь свой меч в ножны. Я, конечно, рад и от души поздравляю тебя с рыцарскими шпорами, но, ради бога, не заставляй меня сделать с тобой то, что мой добрый друг Вальдар Камдил сделал с твоим доблестным братом близ одного известного тебе моста.