Я взревел и бросился вперед, стараясь схватить копье. Гоблин высунулся, норовя ткнуть меня в грудь, но вторая стрела, пробив горло, заставила его замертво рухнуть на гранитный пол. Однако это были лишь первые шаги в чреве Закатных гор. Тот, имя которому было Безымянный Ужас, таился там, в глубине, в лабиринте пещер…
…Вокруг меня валялась целая орда мерзких тварей, некогда бывших людьми. Они были мертвы, но и я теперь был безоружен. Обломок копья, которым я действовал, словно шпагой, остался в килеватой груди вардунга, ухватившегося за него мертвой хваткой. Единственный стоявший передо мной противник, сложа руки на груди, безучастно наблюдал за происходившей у него на глазах бойней. Гибель войска, видимо, нисколько не трогала его. Он не был вардунгом. Он был Никем. Я переступил через скорчившееся у моих ног тело, приближаясь к нему. Он стоял не шелохнувшись, едва видимый во мраке коридора в своем одеянии из черного бархата.
— Вспомни, как надо сражаться, — безразлично произнес он, и апатия на его лице была способна остановить Ниагарский водопад.
— Примерно так! — крикнул я, в немыслимом прыжке нанося удар ногами в грудь вардунгу, появившемуся из?за его спины. Тварь безжизненно взмахнула своими длинными, едва ли не до колен, руками и, хрипя, стала сползать по стене.
— Ты хорошо вспомнил? — все тем же тоном спросил он, глядя на меня взглядом, скорбным, как похоронная процессия.
— Да! — ответил я, распаленный недавней схваткой и готовый продолжать ее, покуда хватит сил.
— Прекрасно, — произнес он так, будто сообщил мне, который час. — Тогда бей.
И я ударил. Удар, который я нанес, с легкостью проломил бы ему грудь. Но он исчез. Исчез, как не бывало. Как будто растворился во мраке коридора. И в тот же миг на его месте возник светящийся силуэт, от которого, словно круги по воде, расходились пылающие холодным белым пламенем контуры. Между ними клубилась тьма. Мой кулак со всего размаху врезался в контур, и вся рука моя осветилась этим холодным огнем. Мне показалось, что через нее в меня под диким напором хлынул поток расплавленного свинца. Я зашелся от крика…
Сотни маленьких серебряных колокольчиков нежным перезвоном звучали у меня в ушах. Боль отступала, пульсируя и сопротивляясь.
Я застонал от разочарования. Голос, призывавший меня из мира призраков в мир живых, был до отвращения, до боли знаком мне» В третий раз за последние два дня этот голос возвращал меня к жизни. Он принадлежал могущественному магу — Инельмо Великому. И означало это лишь одно. Побег не удался. Усталость многопудовым грузом навалилась на меня.
«Провались оно все пропадом! В конце концов чего ради я должен совать свою голову в каждую дыру? У меня что, есть запасная? Пусть же премудрый маг делает что хочет — я не стану открывать глаза».
— Лис вызывает Капитана/Лис вызывает Капитана/Капитан, ответьте Лису/Лис вызывает Капитана/
Дробная строчка закрытой связи иглой вонзилась в мой мозг. Автоматический монотонный голос безучастно бубнил раз и навсегда зазубренный текст. Такой маяк мог работать год не останавливаясь. Во всяком случае, так было написано в инструкции. Выбора не было. Я вновь возвращался к жизни.
— Я Капитан. Слышу вас нормально.
— Командир! Ты жив! А я тут совсем извелся.
Вроде бы видели, как ты тонул, а символ веры активизирован. Ну слава богу. А я уж было решил — отыгрался.
— Да нет. Моя линия жизни поворачивает с ладони и по указательному пальцу вьется вверх.
— Все шутишь? Это хорошо. Значит, совсем живой. Ты где?
— Не знаю. Сейчас посмотрю.
Я открыл глаза. Реторты, колбы, непременный перегонный куб с непременным же черепом на нем. Какое?то нагромождение непонятных мне посудин, толстенные рукописные фолианты, усеянные закладками, как демонстрация борцов за права — плакатами, чучело совы, свитки пергамента, покрытые кабалограммами, — таким предстал мир перед моим еще затуманенным взором.
Маг наклонился надо мной, едва не касаясь бородой моего лица.
— Инельмо! Старина! — прошептал я, пытаясь улыбнуться. — Веришь ли, я скучал без тебя!
Улыбка вышла кривоватой.
— Я рад, что вы живы, господин рыцарь. У вас удивительно крепкий и здоровый организм. Считайте, что он подарил вам вторую жизнь. Однако, похоже, вы совсем не дорожите ею.
— Напротив, мой славный маг, если бы я не дорожил ею, то давно бы уже возносился к небесам смрадным дымом, а не лежал здесь и не беседовал с тобой. Впрочем, я так понимаю, что огонь и дым мне еще предстоят. Сколько времени его высочество дал мне на излечение в этот раз?
— Герцог не знает, что вы здесь.
Глаза мои широко открылись и медленно поползли на лоб. Я переставал что?либо понимать.
— Ты хочешь сказать…
— Его высочество полагает, что вы погибли в реке, и чрезвычайно этим раздосадован.
«Что за бред! Движение Сопротивления, народные мстители, магическое подполье, «Молодая Германия». Я сплю и грежу!»
— Маг, один из нас, безусловно, сошел с ума. И мне почему?то кажется, что это не я.
Инельмо рассмеялся своим мелким дробным смехом:
— Я спас вас, господин рыцарь, вовсе не для того, чтобы снова обречь на казнь.
— Для чего же еще? Неужели из досужего человеколюбия?