— «Вот как? Что ты имеешь в виду?»
— «Я нашел спальню Марго, тщательно, запертую изнутри, однако открытую настежь снаружи».
— «В каком смысле?»
— «В смысле окон. Окно распахнуто, а из него свисает веревочная лестница. Создается такое впечатление, шо весь любовный треугольник в полном составе сдернул отсюда от греха подальше. Хотя нет, в данном случае скорее, к греху поближе».
— «М?да, странно все это».
— «Шо именно?» — ехидно поинтересовался Лис.
— «Ну, то, что охрана недосмотрела — это понятно. В такой суматохе немудрено. То, что в покоях Маргариты нашлась алчная лестница, — тоже объяснимо, зная любвеобильный характер, так сказать, сказать, «моей супруги».
Но зачем запираться в таком случае изнутри? Опять же: почему бы не прихватить с собой и братьев? Опять же, мать ее?.. А кроме того, лично у меня в голове не укладывается вид очаровательной принцессы королевского дома Валуа, на глазах тысяч восхищенных парижан выбирающейся в окно и лезущей вниз по веревочной лестнице. Она что же так в одиночестве и бросилась через простреливаемый двор в объятия разъяренной толпы? Что?то здесь не так».
— «Согласен, не так. Но факт остается фактом: Маргариты нет Генриха нет, и зазнобы его тоже нет. Да, кстати», — безо всякого перехода продолжил он. — «О матери ее, в смысле о матери счастливой новобрачной. Двигаюсь я по коридору, ищу покои Маргариты, встречаю тетку: лицо — шо оно есть, шо его нет. Платьечко такое мрачненькое, думал — какая?нибудь местная кухарка. Оказалось — фиг вам! Собственной персоной королева?мамаша Екатерина Медичи. Давай она меня расспрашивать»: да кто такой, да откуда взялся, да как звать?»
— «Ну а ты?» — встревожено спросил я.
— «Отмазался, понятно. Сказал, шо я твой новый адъютант и буквально час назад вечерней лошадью из родной Гаскони прибыл. Да, вот еще, у этой Екатерины фрейлины — умереть не встать! Помнишь, мы гуляли в саду у Ала?эд?Дина? Вот что?то в этом роде! Глаза разбегаются, сбежаться никак не могут! У меня по этому поводу есть дельное предложение: поскольку кроме тебя здесь никаких других Генрихов Наваррских нет — давай уж теток спасем. Михал, я думаю, будет не против, с Институтом как?нибудь разберемся…»
— «Лис!» — перебил его я. — «Ты соображаешь, что ты наделал?!»
— «Ничего пока», — обескуражено отозвался мой напарник.
— «Это тебе так кажется. Екатерина знает всех людей в Лувре. Она знает всех дворян, приехавших на свадьбу моего двойника. Тебя не было ни среди первых, ни среди вторых. Ты также не пришел с пистолъерами де Батца. Стало быть, есть некий ход, по которому ты попал в Лувр, А значит, этим же ходом можно из Лувра выйти».
— «Ты думаешь, догада?алась?» — ошарашено проговорил Д'Орбиньяк.
— «Вне всякого сомнения. Она такие шарады щелкает, как у вас на родине семечки».
— «Да ну!» — после некоторой задумчивости отозвался мой друг. — «Наверняка ей известны потайные выходы из Лувра».
— «Известны. Но, возможно, не все. Иначе бы ее здесь уже не было. Те, которые ей известны, вероятно, охраняются».
— Мой государь! — Корнет Гасконских Пистольеров почтительно окликнул меня, указывая на приближающегося парнишку лет четырнадцати, одетого в цвета Екатерины Медичи. — Вас разыскивает камер?паж Ее Величества.
— Что тебе? — окликнул я юнца.
— Ваше Величество, королева просит вас пожаловать к ней для важной беседы, — поклонился отрок.
— «Ну вот! Добро пожаловать к теще на блины!»
Глава 3
Точка оптического прицела у вас на лбу — это тоже чья?то точка зрения.
Ли Харви Освальд
Осада Лувра продолжалась. Несмотря на то, что в сравнении с потерями парижан наши были ничтожны, — это были невосполнимые потери. Подмоги ждать было неоткуда. И я, и де Батц, и командиры шотландцев и швейцарцев понимал это, как понимали и другое: сдача в этот момент равносильна самой мучительной смерти, какую только каждый из нас мог себе представить. Единственным «козырем» в нашей ситуации была королевская семья, удерживаемая в Лувре в качестве заложников. Но это был, увы, ложный козырь. Полагаю, де Гиз дорого бы дал за то, чтобы мы расправились с домом Валуа, дабы затем, крича о поругании французской короны, расправиться с нами.
Но это был, увы, ложный козырь. Полагаю, де Гиз дорого бы дал за то, чтобы мы расправились с домом Валуа, дабы затем, крича о поругании французской короны, расправиться с нами. То есть, конечно, не со мной лично, а с Генрихом Бурбоном, кузеном Валуа в двадцать третьей степени родства и их ближайшим родственником по мужской линии.
Опасность, нависшая над обитателями королевского двор?па была более чем реальна, и Ее Величество королева?мать, коварнейшая Екатерина Медичи, не могла не понимать этого. И раз сейчас она желала срочно увидеться со своим новоиспеченным зятем, значит, у нее было что сказать. Вероятнее всего, именно на эту тему.
Я кинул взгляд на лейтенанта, деловито распоряжающегося разгоряченными битвой ветеранами:
— Мано! Принимай командование на себя! Я скоро буду. В принципе, данное приказание было излишним. Испокон веку реальное командование в таких именных частях принадлежало именно лейтенантам. Капитаны же, блиставшие более при дворе, чем на полях сражений, становились во главе своих эскадронов и рот лишь во время королевских парадов, чтобы лишний раз вызвать зависть окружающих красотой породистой лошади и богатством миланских доспехов, изготовленных в парижских мастерских родственника королевы маршала Пьетро Строцци. Впрочем, судя по всему, Генрих Бурбон был не таков. И все же…