И второе: если судебные приставы обнаружат меня в гостях у дю Гуа — скорее всего ему действительно не поздоровится. Королеве он не мил уж тем, что имеет влияние на ее сына, а узнай она, что месье де Беранже желает и вовсе отстранить Мадам от дел — и мой нынешний собеседник в секунду окажется государственным изменником.
А там и до Монфокона недалеко.
Зачем мне это надо? Екатерина, как ни крути, — карта сыгранная. Ее влияние на сына год от года будет падать. Дю Гуа значительно интересней, и если сейчас его подцепить на крючок, то в будущем он может весьма пригодиться. Зачем же мне агент влияния без головы?! Тем более что крючок для любимца будущего короля Франции у меня, вероятно, есть. Огромный золотой крючок!
Выслушав мои соображения. Лис сообщил, что слышит речь не мальчика, а его папы; что утро вечера мудренее, хоть глаз не открывай; и что с его. Лисьей, точки зрения, раз уж все равно осень на дворе — самое время посчитать цыплят. К чему относилось последнее заявление, я так и не понял. Да и, правду говоря, меня сейчас больше интересовало другое: во что бы то ни стало необходимо было сохранить ценного агента влияния — Луи де Беранже, сьера дю Гуа.
— Послушайте, мон шер коронель! — Я сделал прочувствованную паузу, чтобы дать понять красноречивому хозяину, что в душе моей идет игра страстей. Пока еще с ничейным счетом. — Вы открываете мне глаза, дорогой друг. Позвольте, я буду звать вас так!
— Конечно, сир! — вдохновенно проговорил он. — Для меня это большая честь!
«Ну и дурак!» — читалось в его красивых голубых глазах. «Сам дурак!» — могло читаться в моих, но надеюсь, не читалось.
— Судьба Франции важнее наших дрязг! Мы с Генрихом, выступив вместе, способны сокрушить и Гизов, и Кондэ!
«Бедные сестрички Клевские! — мелькнула в моей голове шальная мысль. — Обе останутся безутешными вдовами. То?то порадуются кузины!»
— Но для победы нужны деньги, очень много денег! — ни с того ни с сего выпалил я.
— Да… — Тяжело вздохнул дю Гуа, на этот раз, кажется вполне искренне. — Но налоги проданы откупщикам уже пять лет вперед. А для введения новых, как и для проведения займов у городов и Церкви, необходимо согласие Генеральных Штатов. Увы, даже если королю удается убедить это скопище тупоголовых болванов проголосовать за выделение необходимых сумм, их все равно хватит лишь на месяц?другой войны. Этого явно мало.
— Пустое, мой друг, пустое. Послушайте, я хочу открыть вам одну тайну, которую сегодня, волей судьбы, знаю только я. Если сведения, обладателем которых мне довелось стать по счастливой случайности, верны, то мы с Генрихом сможем нанять на оставшуюся жизнь не только всех живущих в Швейцарии швейцарцев, включая стариков и детей, но также всех немецких ландскнехтов, российских стрельцов и дикарей Нового Света.
— О чем вы, сир?! — удивленно спросил мой новоиспеченный друг, оглушенный ливнем сиятельных посулов, внезапно обрушившихся на его затуманенный поздним временем мозг.
— Жизор совсем недалеко отсюда, — быстро, но по?заговорщически тихо продолжал я. — Езжайте утром туда. Я скажу вам, как найти условный знак, и если он все еще там — все богачи Ломбардии и Сиона будут одалживать у нас деньги, чтобы свести концы с концами.
— Но о чем речь. Ваше Величество? — напрягаясь, переспросил дю Гуа.
— Вы слышали о сокровищах тамплиеров? Я знаю, где они! — провозгласил я торжественно, поднимаясь из?за стола и «в волнении» делая несколько шагов по зале.
— Сокровища? — Беранже широко открыл глаза, но лицо его все еще выглядело скорее удивленным, чем заинтересованным. — Но разве Филипп Красивый не забрал их все из башни Тампля, когда этот нечестивый орден был упразднен?
— Мой друг! — Я понизил голос до полушепота. — Все обвинения, выдвинутые против тамплиеров, — вздорная ложь! Признания, вырванные под пыткой из их уст, имеют не больше веса, чем горячечный бред, ибо муки, которым их подвергали, были невыносимы.
Однако, вернувшись в здравое расположение ума, они все, как один, отринули от себя грязный поклеп, возводимый на них мерзавцем, именовавшим себя папой Клементом V, и прихвостнями короля, которого я с болью в сердце вынужден числить в ряду своих пусть и дальних, но родственников. Должно быть, вам неизвестно, но суд над тамплиерами так и не смог вынести обвинительного приговора. Орден был упразднен папской буллой. «Vox clamantis»: «Учитывая дурную репутацию тамплиеров, имеющиеся против них подозрения и обвинения…» Даже этот отъявленный негодяй не решился утверждать, что то, в чем обвинялись рыцари храма, — истина! — Я сделал паузу, чтобы перевести дыхание и оценить воздействие произносимых слов на собеседника, как ни крути, изрядно утомленного событиями сегодняшнего дня и теперь, после сытной трапезы, желающего более спать, чем вести серьезные беседы.
Начальный его запал уже исчез, и хотя мое повествование о несметных сокровищах немного взбодрило дю Гуа, веки его вновь непроизвольно клонились все ниже, напоминая о позднем, вернее, уже почти раннем часе и необходимости отдать положенную дань сну. Что ж, я не возражал, чтобы мое дальнейшее повествование воспринималось мсье Луи как сказка, рассказанная на ночь. Я начал повествование мерным, уверенным голосом, проникающим в сознание даже сквозь дремоту, лишь бы в голове отложилось мерцающее золотым блеском зерно, которое при надлежащем уходе могло дать необходимые всходы. Стало быть, от терзаний оболганных и замученных рыцарей храма пора было переходить к их сокровищам, стоимость которых многократно превышала возможности королевской казны.